Джемма опустила голову, глядя на собственные руки с такой ненавистью, словно именно ими она сломала Эдрику ногу. Он поймет, если она расскажет ему про побочное действие зелья. Гораздо лучше нее самой поймет и, наверное, даже придумает ей оправдание — такое, что Джемма поверит. Но заслуживает ли она столь хорошей участи? Ведь, сколько ни бреши на бездну, сама-то она знала, что хотела отомстить. И сделала первый шаг без всякого принуждения. А значит, желала причинить Эдрику боль. Разве так ведут себя любящие люди? И разве это можно простить?
Снова защипало в носу, снова накатили слезы. Сколько она уже выплакала их за последние недели — а все не закончатся. И не приносят ни толики облегчения. Не очищают. Не извиняют. Только оставляют пустоту, которую Джемме уже нечем заполнить. Все воспоминания она растратила в Долине, а сейчас они попросту забылись. Как можно было сравнивать их с тем, что происходило наяву? Эдрик! Живой, настоящий, такой невозможно близкий! Как же хотелось… прикоснуться… вдохнуть… устроить голову у него на груди и почувствовать его пальцы в своих волосах… услышать его чуть придушенный шепот: так Эдрик говорил только с ней, словно давил в себе рвущиеся наружу эмоции, а Джемма ничего не хотела замечать. Зазналась в самолюбии. И вот теперь раскаивалась до полного изнеможения. Так, что даже ноги подогнулись.
Джемма опустилась на пол рядом с лавкой и почти не дыша дотронулась до свисавшей руки Эдрика. Не удержалась, обхватила ее своими руками, почти не ощутимо, но достаточно, чтобы согреться самой. Впустить в сердце забытую нежность и забыться ей. Только бы он подольше спал, чтобы Джемма успела напитаться этим теплом на долгие одинокие годы. Потому что рано или поздно придется спуститься на землю, оборвать нынешнее блаженство и отпустить Эдрика. Что бы он ни думал, она знала, чего заслуживала. И хоть одно данное себе обещание сдержит.
Отчаяние горькой правдой обожгло душу, и Джемма сама не поняла, как уткнулась мокрым лицом в ладонь Эдрика. Теплая, мозолистая, такая родная!.. Богини, да если бы… вернуть все назад… вцепилась бы и больше никогда не выпускала… Так и хотелось прижаться к ладони губами — в знак благодарности, покорности, согласия, самой светлой любви. Эдрик делал Джемму лучше, ничего для нее не жалея и не прося что-то взамен. Ей выпало счастье быть любимой лучшим мужчиной на свете, а она… Разбазарила божественный дар…
Что имеем — не храним…
Сколько она так просидела, Джемма не знала. Ушла в себя, позволила немного расслабиться, в последний раз испытывая чистое, окрыляющее вдохновение, и очнулась, только когда ощутила легкое колебание воздуха: Эдрик глубоко вздохнул, просыпаясь.
Джемма выпустила его руку, отпрянула назад в испуге: Создатели, что же он скажет? Ведь все казалось неправильным: жалость, прощение, даже его любовь к столь недостойной девице. А первое слово чудилось безумно важным — как приговор. Каким он будет? И останется ли потом дыхание на оправдания?
— Джемма… — одними губами пробормотал Эдрик и ошарашенно сел на лавке, а она утонула в его взгляде — встревоженном, неверящем, искрящемся надеждой. Ойра, да откуда все это? — Ты?..
— Я… — зачем-то ответила она, ощущая, что убивает все колдовство момента, и зная, что обязана это сделать. Не заслужила она его радости. Эдрик слишком хороший, чтобы понять. Но она ему все объяснит. — Прости, что разбудила…
Эдрик тряхнул головой, словно не веря, потом резко поднялся, оперся на больную ногу, оступился…
Джемма бросилась вперед, обхватила его за пояс, не позволяя упасть. Эдрик на секунду напрягся, но, не успела она испугаться, как он стиснул ее плечи, обнимая, прижимая к себе, как будто с каким-то отчаянием и упрямым протестом. Джемма закрыла глаза, не в силах сопротивляться. Нет, она не даст слабины, не откажется от своего решения. Но только несколько секунд… одно мгновение настоящей жизни, вырванное из лап неминуемой расплаты за проступки…
Эдрик…
Он дышал глубоко, но как будто с каким-то надрывом, ощутимо стараясь овладеть собой, однако снова и снова сдаваясь собственным чувствам. А Джемма бессовестно пользовалась этой привязанностью, зная, где его слабое место, и не пытаясь образумить. А ведь обещала…
Она зажмурилась, загоняя слезы обратно, расцепила пальцы, уперлась Эдрику в живот, ненавидя себя за эту жестокость. Но она должна освободит его от себя! У нее есть цель, и только ради нее она вернулась. И не должна отступать!
— Извини, я перешел черту, — Эдрик разомкнул руки и заговорил тем самым обманчиво спокойным голосом, который много раз убеждал Джемму в равнодушии его обладателя. Но только сейчас она почувствовала, как от него полыхнуло болезненным разочарованием.
Слепая курица! Сколько пыталась Кеоле открыть глаза, а сама — вслед за ней. Словно драконье проклятие!
— Я очень рад тебя видеть, — продолжил между тем Эдрик. — И рад, что у тебя все хорошо.
Джемма с трудом удержала колкую фразу в ответ на это вопиющее заявление и только
понимание, что Эдрик не издевается, а говорит то, что видит, вынудило ее изменить слова.
— Было хорошо! — сердито отозвалась она: хоть так растратить охватившую злость. — Пока я не узнала, что ты собрался в поход!
Эдрик повел плечами, но так, что Джемма туг же поняла: отговорить его ей не удастся. И все же кинулась в нападение.
— Ты хоть представляешь себе, кто такие эти кочевники?! Да они с трех сотен шагов яблоко на скаку с ветки снимают! У них силище у каждого на четверых! Их лошади слушаются, как будто речь понимают! Их тысячи, и степь — их родной дом! А ты!.. На одной ноге! Да без всякой подготовки!..
— Я готов, — негромко возразил Эдрик и глянул на нее исподлобья, вынудив прикусить язык. Разошлась, раскричалась! Забыла, кто виноват в его увечье? И если Эдрик погибнет, главная вина будет не на кочевниках. — Оружие проверил, доспехи подогнал. С ногой тоже разобрался, так что не волнуйся за меня. Если богам будет угодно, выберусь.
— У богов таких, как ты, миллион! — огрызнулась Джемма, чувствуя, как страх подбирается к горлу. Нет, не получится. Никогда ей не удавалось отворотить Эдрика от выбранного пути. Почему она решила, что сможет сейчас? — Им на каждого ни времени, ни терпения не хватит! Они надеются, что люди сами захотят данным им разумом воспользоваться и не станут кидаться в самую гущу, откуда нет шансов вернуться!
— Шансы есть, — улыбнулся Эдрик и принялся прилаживать к больной ноге какую-то металлическую ходулю. — Иначе отец не затеял бы этот поход. Он собрал хорошую армию: ты видела, наверное, когда подлетала. У нас есть три дракона и мои машины. Уверен, этого хватит, чтобы одержать над кочевниками верх.
— А если нет? — шепотом спросила Джемма, ужасаясь возможных последствий и не решаясь произнести эту фразу вслух. Эдрик закончил возиться с новым приспособлением и легко встал на обе ноги. — Ты же…
— Невелика потеря, — поморщился он, и у Джеммы сдали нервы. Она подскочила к Эдрику, схватила его за грудки и, забыв про больную ногу, как следует встряхнула.
