Ана сочувствующе кивнула и вернулась в школу. Ей по-прежнему нужно было допроверить сегодняшние работы, и это оказалось отличным способом хоть на время придушить ревность и не думать о том, что она оставила Хедина на растерзание малолетним курицам. Но не могла же она стоять над ними надзирателем. Это смотрелось бы, по меньшей мере, странно, а то и смешно. Нет уж, если она решилась довериться Хедину, когда принимала его предложение, следовало идти до конца, несмотря на любые трудности. Боги уже столько им дали, что грешно было в них сомневаться.
Ребята заглядывали внутрь один за другим, чтобы попрощаться. Ана кивала в ответ, не отвлекаясь от работы, подчеркивая, исправляя, считая ошибки, и оторвалась, только когда широкие ладони знакомо прошлись по плечам и стиснули их в желании привлечь внимание.
— Что мне будет за выполненное обещание? — провокационным тоном поинтересовался Хедин, и у Аны от этих ноток исчезли из головы все науки. Зачем он спрашивает? Разве сам не знает?
— Моя глубочайшая признательность, — старательно ровным голосом ответила она. — Надеюсь, ты не пострадал? На части не разорвали? А то останется отряд без боевого командира, а мне отвечать.
Хедин снова хмыкнул, но вовсе не насмешливо, как боялась Ана, а почему-то невероятно довольно. Наклонился ниже.
— Все-таки ревнуешь, — прошептал ей на ухо он. — А я уже совсем было отчаялся.
Ана вздернула нос: после подобных заявлений признаваться в собственной
несдержанности она уж точно не собиралась.
— Если тебе интересны такие, как Зельда, могу только посочувствовать! — отрезала она, тщетно сопротивляясь разливающейся по всему телу неге. Все-таки близость Хедина производила на нее разрушительное действие.
Он потерся носом о ее затылок. Ана, не оборачиваясь, обхватила его за шею, закрепляя свои права. Коротко вздохнула, ощущая его губы на волосах. Однажды Хедин догадается, какую имеет над ней власть, и страшно даже представить, как он воспользуется этими сведениями, Ук отсутствием самовлюбленности он точно никогда не страдал.
— Даже не думал, что это так приятно, — чуть севшим голосом пробормотал он ей в висок. — Смешная глупая девочка…
Ана рассерженно оттолкнула его, вскочила, снеся что-то со стола, развернулась, ткнула пальцем ему в грудь.
— Если ты думаешь, что я стану терпеть твои похождения и вечные заигрывания с другими девицами!.. — воскликнула она и тут же осеклась, заметив, как вдруг сузились глаза Хедина и сам он весь подобрался, пристально глядя куда-то в сторону. Ана невольно последила за его взором и остановилась на упавшем альбоме. Он открылся в самом начале, на портрете совсем еще юного Эдрика. Ана тогда еще только училась рисовать, и набросок был откровенно плох, однако черты лица угадывались однозначно — неровные темные волосы, густые брови, крупный нос, несмелая улыбка на тонких губах — и Ане всегда было приятно на него смотреть, вспоминая беззаботное детство. Она потом еще не раз использовала лучшего друга в качестве подопытного, и на нескольких следующих листах тоже, по большей части, были лишь изображения Эдрика — все более и более взрослого. Пока однажды его место в сердце Аны не вытеснил другой брат. И рисовать кого-то другого не осталось сил.
Хедин стремительно подобрал альбом и принялся резко переворачивать страницы. Ана подалась было вперед, чтобы рассказать пару забавных историй о том, как она замучила Эдрика своими притязаниями, но необъяснимо побледневшее лицо Хедина не позволило начать. Он стиснул зубы так, что заиграли желваки, и слишком тяжело посмотрел Ане в глаза. Выдохнул, словно испытывал боль.
Ана удивленно хлопнула ресницами.
— Нашла милому замену? — наконец выговорил Хедин, обжигая вернувшейся ненавистью пополам с осязаемым отчаянием. — Или решила отомстить сразу обоим? Мастерски играешь, Ана! Убедила! Женился бы — и не задумался! А ты… — туг он шагнул к ней, схватил одной рукой за голову, навис, угрожая. — От поцелуев-то моих не выворачивало? Или потом рот по полночи отмывала?
Потрясенная, Ана вцепилась ему в рубаху, чувствуя только, что не должна его отпускать. Что иначе он развернется и уйдет, поверив каким-то чудным придумкам и разрушив их счастье. Ук слишком серьезен был его взгляд: одно неловкое движение — и крохотная надежда растает окончательно. И тогда уже будет слишком поздно что-то исправлять.
— От твоих поцелуев у меня крылья вырастают, — прошептала она, притягивая его к себе и закидывая руки на шею. — Нашел, к кому ревновать. Смешной глупый Хед…
Ох, так они еще никогда не целовались. Хедин присваивал ее себе: зло, ревниво, страстно, но Ане хотелось именно таких поцелуев, — чтобы он сжег все сомнения, чтобы наполнил души уверенностью в обоюдной нужности, чтобы поднял ее над облаками, укрыв от любых бед и подарив себя — целиком, до самого крошечного вздоха, до каждой капельки крови.
Богини!..
Смешной глупый Хед…
— Драконьи крылья? — кое-как выговорил он. Ана фыркнула, окончательно убив дыхание, вырвала у него свой альбом и открыла его на сегодняшнем наброске. Дорисовать лебединые крылья — большие, сильные, верные, горделиво раскинутые — ей пришло в голову в последний момент, когда никак иначе не получалось выразить всю полноту чувств к любимому. Вот только она никак не думала, что придется делиться сокровенным. Впрочем, большая ли плата за то, чтобы растопить в голубых глазах остатки льда?
— Девочка моя… — совершенно ошеломленно пробормотал Хедин, а Ана снова сунула ему альбом в руки.
— Досматривай! — велела она, усаживая его на лавку. — А то решишь, что я еще какие сердечные тайны от тебя скрываю.
Рисунков было не так чтобы много — но ровно столько, сколько боги подарили им с Хедином трепетных моментов. Хедин листал с конца, и Ана заново их проживала. Танцы на свадьбе Вилхе. Ритуальный хоровод. Столкновение с Хедином перед праздником. Его попытка поцеловать ее три года назад — и горящий на волосах подаренный цветок. Хедин, уминающий Анино рагу. Разговор у скалы — держась за руки. Пару раз попадались изображения только Хедина: на коне; в парадной форме; с мечом в руках.
Когда он наконец добрался до первого своего портрета — в клетке, в объятиях утешающей Аны, — она подошла сбоку, обхватила его за плечи и зарылась лицом в густые волосы. Пусть думает о ней все, что угодно, но больше отказывать себе в этом удовольствии она не могла. Создатели, ее, ее! Любит, ревнует, дорожит! Зависит от нее не меньше, чем она от него! Да разве можно желать большего?
— Осознал, раскаялся, — почему-то настороженно проговорил Хедин. — Чего ты?
— Семь лет мечтала это сделать, — призналась Ана. — А ты все отталкивал и огрызался. Зачем?
— Я думал, тебе Эд нужен, — Хедин выдохнул, словно на что-то решаясь. — Ты все время его выбирала.
Ана качнула головой и прижалась губами к его шее. С трудом заставила себя продолжить разговор:
— Я его не выбирала, — прошептала она и запечатлела новый поцелуй. Потом еще один. И еще. — Я за него заступалась, — она подобралась к седьмому позвонку. — Потому что бессовестный старший брат все время его гнобил.
