Кто ей поверит, услышав про какую-то непонятную бездну, превращающую Джемму в чудовище? Да и кому она сможет рассказать про нее? Маму давно уже не интересуют ее переживания. Гейру Джемма разочаровала так, что та даже спать в одной комнате с ней отказалась. А больше подруг Джемма не нажила. Не нуждалась, пока рядом с ней был Эдрик. С ним она могла поговорить обо всем на свете, без всякого стеснения и зная, что получит не отмашку, а неподдельное внимание и самый живой интерес.
Богини, как она могла его потерять?!
Как могла допустить, чтобы он захотел жениться на Ане? Они уж и не общались почти, и Джемма успокоилась, решив, что победила соперницу.
А потом отдала ее в руки сумасшедшей тетке, стригущей девчонкам волосы и запугивающей их до такой степени, что те боялись рассказывать о ней, даже будучи в безопасности.
Ану, конечно, так просто не запугаешь, но что, если это только разозлит похитительницу? Ана же даже вечно спокойного Эдрика способна из себя вывести, что уж говорить о неадекватной Фруде? А если та решит воспользоваться своей властью? Если Ана пострадает?
Нет, Джемма вовсе не этого желала! Как бы ни злилась, как бы ни страдала из-за выбора Эдрика, как бы ни ненавидела соперницу, а содрогалась при одной мысли о том, что с Аной могло случиться несчастье. Создатели, отдать живого человека в руки мучителям и сидеть, жалея себя и пеняя на какую-то бездну…
Да что же она за гадина-то такая?!
Джемма подскочила, как ужаленная, и бросилась обратно в город.
Странное дело: небо уже светлело, а Джемма не помнила, куда делось несколько часов. Вроде бы не так уж и долго она пробыла в лесу. Или бездна теперь и время у нее отнимала, сводя с ума и окончательно завладевая глупой душой и слабым телом?
Джемма зажмурилась, замотала головой, не в силах справиться со страхом. Нет, не человеческого наказания она боялась: что оно значило в сравнении с тем, что творила с ней бездна? Пусть лучше посадят в темницу, запрут, не позволяя Джемме и дальше творить бесчинства! У нее было достаточно провинностей на пожизненный срок. И возраст уже подходящий!
Однако в казарму она кинулась совсем с другой целью. Разыскать Хедина, рассказать ему все, что она знала про Райде, и, быть может, даже как-то помочь отыскать Ану!
Но и здесь она опоздала. Один из дружинников сообщил, что Хедин вместе с Ярке улетели около получаса назад, и Джемме ничего не оставалось, как только надеяться, что они знают, куда отправились. Впрочем, если это и не так, Джемма дождется их возвращения и тогда повинится. Надо было только избавиться от ненавистной бездны, чтобы та не затянула опять и не толкнула на новые злодеяния. И Джемма, кажется, придумала, где искать выход.
Нетепл изготовила столько необыкновенных снадобий от самых разных болезней, что среди них могло оказаться и то, что способно помочь Джемме. Надо только изучить ее записи. А для этого дождаться, когда мать уйдет из дома, чтобы проникнуть в ее спальню и приступить к поискам.
Гейра очень удачно пошла гулять с названным братом, Вальгард еще спозаранку отправился в мастерскую, а Харде не мог ей помешать, поэтому Джемма расположилась за материнским столом и принялась изучать старательно скрепленные листы бумаги с закорючками Нетепл, понятными только ей и Джемме. Мать шифровала записи, стараясь тем самым уберечь дочь, если вдруг они попадут в плохие руки, ведь чудесные свойства ее зельям придавал перламутровый дракон: его чешуя, зубы, где-то даже кровь. А в новых рецептах в ход пошел и жемчуг.
Джемма задохнулась от негодования: значит, она была права и Нетепл без спроса брала перламутр для своих опытов! Какой же снадобье ей могло потребоваться, чтобы использовать столь сильный ингредиент? Лекарство от старости? Зелье для человеческой невидимости? Или что-то похуже, о чем не стоило никому рассказывать? Иначе почему половина букв размыта, словно на них что-то капало?
Джемма охнула, зажала рот рукой в понимании.
«Корень лопуха, высушенные листья крапивы, плоды дикой розы…»
Мама хотела найти способ вернуть ей драконье обличие и плакала от разочарования, не в силах подобрать правильное сочетание составляющих. Она пыталась защитить свою непутевую и неблагодарную дочь — так, как могла. Не говоря той ни слова, но не жалея на это ни времени, ни жемчуга. А Джемма отплатила самой черной монетой, обвинив мать в безразличии и отвернувшись от самого родного человека на свете.
Новые угрызения совести перехватили грудь, а у Джеммы уже не осталось слез, которые приносили хоть немного облегчения. Она так и сидела с сухими воспаленными глазами, уставившись в стену и не шевелясь, потому что любое движение причиняло новую боль, как будто у Джеммы прогнила тело, а не душа.
Как она могла? Как допустила? Что за невыносимые муки испытывала, если позволила считать себя выше других и решила, что сможет ломать чужие жизни? Она даже мать не пожалела, терзая своими подозрениями и жестокими словами, а ведь стоило лишь умерить гордыню и постараться услышать любящих людей, чтобы перестать чувствовать себя одинокой и, возможно, победить бездну еще в момент зарождения. Теперь же было слишком поздно. Даже если удастся найти способ ее победить, исправить собственные подлые поступки уже не получится. С ними придется жить, глядя в глаза униженным ею людям и каждый раз вспоминая о том, как она с ним поступила. Или…
— Джемма? — озабоченный мамин голос вырвал из пучины отчаяния, заставив вздрогнуть и обернуться с какой-то нелепой надеждой. Как будто мама могла забрать себе часть Джемминых страданий или придумать ей хоть какое-то оправдание. — Ты… ищешь что-то? Быть может, я помогу?
Джемма мотнула головой, испытав очередной приступ ненависти к своей низости. Чем ей теперь поможешь? Разве что яд подобрать, который без особых мучений на суд Создателям отправит? Так Джемме и на него благородства не хватит.
Мама, почуяв неладное, подошла ближе. Осторожно заглянула Джемме за плечо. Разобрала собственные каракули и огорченно вздохнула.
— Прости, — попросила она, видимо, имея в виду свое бессилие, и это стало последней каплей. Пусть Джемма давно лишилась доверия и не имела никакого права на снисхождение, она обхватила Нетепл руками за талию и уткнулась лицом ей в живот. Новые рыдания вырвались наружу, и Джемма никак не могла успокоиться, сотрясаясь всем телом и понимая, что это последний раз, когда она может позволить себе такую роскошь. Когда мама обо всем узнает, отвернется и отречется от дочери. Такую нельзя любить. Можно только проклясть и выставить из дома, запретив когда-либо показываться на пороге. Джемма, во всяком случае, именно бы так с собой и поступила. И все же робко надеялась на чудо. Ведь на что-то надо было надеяться, иначе можно просто сойти с ума.
— Почему не спросила? — отчаянно пробормотала Джемма, желая еще хоть ненадолго отложить момент расплаты. — Только жемчуг зря перевела. Он бы еще пригодился… для кого-нибудь достойного…
— Не спросила — о чем? — уточнила мама, несмотря на явное волнение сумевшая ухватить суть. Джемма вздохнула, разжимая руки. Отвела взгляд. Еще раз вздохнула, разбирая пальцами волосы на пряди.
