— Не надо, — угрюмо ответил Арве и наконец закрыл за собой дверь. — Я за тебя глотку самому Энде перегрызу. Только скажи — я отделаю Эдрика так, что его мать родная не узнает. Но бить вот так, исподтишка, мелко и недостойно тебя.
Джемма почувствовал секундное угрызение совести, но не в отношении Эдрика. Она поступила с Арве не слишком красиво, сначала заставив его дать согласие помочь ей и только потом объяснив, в чем именно заключалась эта помощь. Знала, что на попятную он пойти не сможет. На это и рассчитывала.
— Валь с Эдриком уже поговорил по душам, — не сразу стряхнув замешательство, буркнула Джемма. — Думаю, ему довольно.
В душе шевельнулась непрошенная жалость. Валь за последние годы стал Эдрику едва ли не ближе отца. Он и за советом к нему бегал, и с помощью к нему всегда спешил. А теперь Вальгард от него отвернулся, предпочтя приемную дочь. Поступил так, как и должен был поступить. Вот только, кажется, сам чувствовал себя потерявшим хорошего друга. И Джемма несла за это ответственность.
— Это, между прочим, и Вальгарда труд, — проговорил Арве, очевидно, все еще рассчитывая образумить подругу. — К тому же они не для себя старались. Поход на носу, а мы что, вредительством заниматься будем?
Джемма фыркнула: ее эти слова лишь раззадорили.
— Я не собираюсь ломать все в хлам! — отрезала она. — Хочу лишь, чтобы Эдрик почувствовал, каково это, когда тебя унижают перед целым городом!
Арве повел плечами, но не в поддержку, а выражая недоумение.
— Если он кого-то и унизил, так это Хеда, — довольно-таки резонно заметил он. — Я, однако, не помню, чтобы он костер вокруг мастерской разводил или отбивную из брата делал.
— То есть ты считаешь, что меня Эдрик мало обидел?! — Джемма старательно держала себя в руках, хотя и чувствовала, что надолго ее не хватит. К горлу опять подступал комок, который она давила уже неделю, не позволяя себе плакать. Не стоит Эдрик ее слез! Только расплаты за обман!
— Тебе видней, конечно, — примиряющее сказал Арве, очевидно, почуяв предупреждающие нотки в ее голосе. — И я тебя одну здесь не оставлю. Говори уже, что задумала, а то застрянем на всю ночь, поползут потом о тебе слухи.
Джемма не стала перечить, когда мама поставила ее в известность о своей придумке с маскирующим зельем. Признаться, ей в тот момент было все равно. Если б мама из дома ей приказала убраться, Джемма и это известие встретила бы без единой эмоции. Их все выбрал Эдрик. Джемма даже не думала, что может ощущать себя настолько пустой. Какая-то бесполезная оболочка без всяких чувств внутри. Зелье так зелье; а что оборачиваться не может — так то временное побочное действие. Года на два, пока Джемма замуж не выйдет. И не устроит наивному влюбленному мужу сюрприз. Ай да мама! Ай да праведница! И придумает же!
Арве тоже знал лишь версию Нетелл и потому не отвернулся от подруги, продолжая считать ее такой же, как прежде.
— И что бы ты в этом случае сделал? — не удержалась от поддевки Джемма. — Женился?
— А то! — усмехнулся Арве. — Я бы и без этого женился, да ты ж не хочешь.
— А если бы вдруг узнал, что я лгунья? — не унималась она. — Что на самом деле я вовсе не зелье испытываю, а просто сделала глупость и теперь уже больше не дракон? Что бы ты тогда сказал?
— Да ну тебя, — отмахнулся он. — В жизни не поверю, что ты на такое способна!
— Хорошо, пусть не я, — продолжала напирать Джемма. — Любая другая девушка, от которой ты без ума. Порадовала тебя после свадьбы сомнительным подарком. Что будешь делать?
Арве замялся, и Джемма тут же сделала неутешительные выводы.
— Мужчины! — презрительно поморщилась она. — Освобождаю тебя от обещания! Иди к Эдрику своему, нажалуйся, что гадкая Джемма ему отомстить решила! Только ко мне больше не подходи! Вижу я, чего любовь твоя стоит! Не надо мне такого счастья!
Арве ошеломленно посмотрел на разбушевавшуюся Джемму, не понимая, из-за чего она вдруг так завелась. А Джемма, кажется, разочаровалась еще в одном человеке, которого считала близким другом. Так вот, о чем говорила мама, когда предупреждала ее о человеческой жестокости! Что с того, если отчаяние толкнуло девушку на неблаговидный поступок? Пострадала-то от этого только она сама! Именно ее станут мучить угрызения совести в будущем, а с мужа ее разве убудет? Сами-то парни, можно подумать, сильно много думают о том, каково будущей жене смириться с их богатой на приключения жизни! Джемма так уж точно не пожелала бы себе в супруги такого: вот гадай потом, о ком он в постели думает и с кем неопытную жену сравнивает. И надолго ли его верности хватит. Может, потому и прикипела к Эдрику, что чувствовала его постоянство? Да только, как оказалось, вовсе не к ней.
На глаза снова навернулись слезы. Чтобы скрыть их, Джемма резко отвернулась и решительно зашагала к деревянной громадине с мощным металлическим винтом. Эдрик в последнее время именно с ней возился, старательно рассчитывая мощность и направленность потока воздуха, которым можно было бы перебить град вражеских стрел. Получалось у него плохо, потому что ветер из-под лопастей получался то слишком слабым, не способным хоть сколько-нибудь помешать стрелам лететь к цели, то слишком сильным, едва не опрокидывающим самих лучников.
Незадолго до Хединова дня рождения Эдрик со счастливой усталостью на лице рассказывал Джемме, что им с Валем наконец удалось сладить с этой махиной и теперь главным было не сбить настройки до смотра. Ими-то Джемма и собиралась заняться, памятуя о том, что этот самый смотр назначен на завтра. Даже если Эдрик обнаружит проблему, исправить ее без Вальгарда не успеет. А Валь за ночь точно не оттает. С другой стороны, до самого похода оставалось еще полтора месяца, так что волноваться за армейское оснащение в общем не стоило. Джемма вовсе не желала лишних смертей в бою с кочевниками. Она рассчитывала всего лишь наказать Эдрика, выставив его на смотре перед градоначальником полнейшим неумехой. Соразмерная плата за унижение и боль Джеммы. Око за око!..
Два колесика: одно отвечает за направление потока воздуха, другое — за силу. На каждом напротив стрелки краской нарисована засечка, указывающая, в каком положении следует остановить колесо. Джемма знала об этих отметках и именно их принялась тщательно выскабливать, чтобы затем нарисовать знаки совсем в другом месте.
На Арве она внимания больше не обращала. Внутри клокотала обида и жажда мести. Они смешивались с неподавляемыми угрызениями совести, образуя гремучую смесь, толкающую Джемму на настоящую глупость. Сердце не уставало твердить ей, что она совершает ошибку, сжигая последние мосты и навсегда отвращая от себя Эдрика. А разум требовал справедливости. Эдрик должен был понести наказание за оба своих предательства, и Джемма была еще милосердна, не устроив пожар в мастерской, а всего лишь немного насолив бывшему лучшему другу.
Закончив с краской, она изо всех сил крутанула колесики и, не глядя, как те встанут, шагнула к следующему механизму.
— Может, хватит? — негромко и осторожно спросил Арве, но Джемма его не слушала. С каждой новой пакостью в душе словно что-то каменело, убивая все, что у них с Эдриком было хорошего, и наполняясь жгучей ненавистью. Хотелось пойти дальше, хотелось начать ломать хрупкие конструкции, разрушить их до основания, как Эдрик поступил с ее сердцем. Казалось, если она не сделает этого, то ее саму просто задушит подступающим к горлу отвращением.
