— Два дня, — отозвалась Ора, отвернувшись и начав собирать принесенные для перевязки медикаменты. На Дана она тоже не смотрела. И зря. Иначе дальше Хедину стоило бы просто оставить их наедине: на лице Дана была написана такая тоска, словно ему сказали о неизлечимой болезни. Что, любимая девчонка считает дни разлуки с другим? Ну так это ж Ора! Точность — ее второе имя. А третье — недогадливость.
— Это были очень длинные два дня, — со страданием в голосе протянул Хедин, чувствуя, как где-то на загривке у него начинают плавиться волосы. Ну что, пацан, так и позволишь сопернику у тебя из-под носа девчонку уводить? Ну тогда и зря Хедин все это затеял. Не получится у них ничего. Не оценит Ора подобной слабости!
— Не длиннее, чем обычно, — засмеялась она и неожиданно коснулась коротко губами его щеки. За спиной у Хедина скрипнула кровать. Ора направилась к выходу, но уже на пороге обернулась. — Значит, я могу на тебя рассчитывать? — уточнила она.
Хедин со всей убедительностью поклонился, а, когда распрямился, дверь за Орой оказалась уже закрытой. Он хотел было последовать за ней, но от этого намерения вынудила отказаться железная хватка на плече. Неужели мальчишка расчухался?
— Не трогай Ору, Хед! — так серьезно, что Хедину вмиг стало смешно, проговорил Дан. — Она и так уже настрадалась, пожалей ее хоть немного!
Даже так? Не «прочь с дороги, тварь!», а в заботе о девчонке? Это становилось интересным и определенно нравилось Хедину.
Он обернулся, прищурился, изучающе глядя на проснувшегося соперника.
— Может, я влюблен в нее по уши и не знаю, как минуту без ее золотых волос прожить? — предложил он такой вариант. Дан нахмурился.
— Ты не знаешь, что такое любовь, Хед, — припечатал он. — А Ора заслуживает того, чтобы ее уважали и ценили не только за внешность!
— Как ты? — усмехнулся Хедин и словил донельзя вызывающий взгляд. Кажется, подчиненный собирался знатно покалечить своего командира, несмотря на грозящее за это наказание. Нет бы направить свою энергию в правильном направлении. Тоска с этими воздыхателями! — А чего тогда ей об этом не скажешь? Или, думаешь, Ора до старости твоей милости ждать будет? Девчонки трусов не любят!
Не любят.
Хедин с трудом удержал выдох, который к их с Даном разговору не имел совершенно никакого отношения. Учит пацана, советы свысока раздает, а сам-то? После свадебных поцелуев за полтора месяца так и не решился к Ане подойти и напрямик спросить, что она к нему чувствует. Слишком боялся услышать в ответ, что это была ошибка, наваждение, месть, в конце концов, и — «спасибо тебе за науку, но мне Эдрик по сердцу». Понадеялся, что на людях Ана хотя бы наотмашь бить не станет, а получил по полной. За что боролся…
— Да я… — Дан чуть отступил, плечи поникли. — Ну, она же… Особенная… Крылья там и все такое… А я…
Хедин криво усмехнулся. Крылья у всех есть. Пока их не обрубят к эндовой бабушке. И не сбросят, изувеченного, с той высоты, на какую их силы когда-то хватило подняться.
Не думать…
— Пока будешь клювом щелкать, уведут и не побрезгуют, — без всякой издевки проговорил он. — Крылья крыльями, а есть вещи и поважнее. Можешь у Кедде спросить, если мне не веришь. Он-то про любовь от и до знает.
Дальше вразумлять не стал. Сердце сжало ледяной рукой: все-таки переоценил себя. Не так-то просто от Аны и ее выбора избавиться. Хоть думай, хоть не думай…
— И что это было? — подловила его уже почти у выхода из госпиталя Ора. — Только не заливай, что ты все эти годы меня любил, а с похмелья вдруг осознал свои чувства.
— Еще как осознал, — Хедин натянул привычную ухмылку и приобнял Ору за плечо. — Мне после восточного пойла столько истин открылось, что я всю свою жизнь пересмотреть решил. Ты же не откажешь в помощи?
— Только хирургическим путем, — в тон ему улыбнулась Ора и спокойно высвободилась из объятий. Хедин мотнул головой.
— Пригодится еще.
Ора повела плечами и внимательно посмотрела на него, ожидая ответа на свой вопрос. Хедин хмыкнул ее настойчивости.
— Бойцу показывал, как ваше, девчачье, внимание привлечь, — доверительно сообщил он. — А то сохнет, понимаешь, по красавице одной, а она на него ноль внимания. Затоскует парень, а мне потом в походе что с ним таким делать?
На лице Оры появилась озабоченность.
— Значит, про поход — все правда? — с тревогой спросила она.
— Правда, — подтвердил Хедин. В общем-то, решение градоначальника идти на кочевников не было тайной, но официального об этом пока не объявляли, и горожане питались обрывками фраз, раздувая слухи один страшнее другого, пугаясь на ровном месте и сея панику среди других. Зачем глава Армелона такую армию собирал с призывом воинов из всех Северных земель? Какая опасность грозила городу, когда ее ждать и как готовиться? То ли заранее бежать и в лесу прятаться, то ли продовольствием запасаться, а то ли бунт поднимать, пока не поздно? Нет, пора бате успокоить народ, объяснить, что сейчас самое время удар по кочевникам нанести, потому что они, как только исчезнет у Армелона божественная защита, отыграются на его жителях сторицей. Отец не хотел такого будущего для своих внуков, вот и совал в очередной раз голову в петлю, а встречал, по большей части, одно непонимание. Впрочем, молчание, в первую очередь, его и порождало: и Хедин прочувствовал это на себе сполна. — Так что если ты за кого конкретного волнуешься, самое время…
— Может, я за тебя волнуюсь? — повела плечами Ора: если и скрывала что-то, то делала это мастерски. И Хедин не стал продолжать. Только махнул рукой.
— А это самое последнее дело, уж поверь на слово.
Ора постояла еще несколько секунд рядом, словно о чем-то размышляя. Потом все-таки развернулась и ушла по своим делам. Хедин не сдержался, сжал до боли кулаки.
«А если к тебе?» — спросила его однажды самая нужная девушка на свете, заставляя поверить в чудо. Кто виноват, что Хедин этим чудом так отвратительно распорядился? Уж точно не Ана. Ей даже пятнадцати тогда не было. Девчонка!
— Я смотрю, ты на рекорд пошел? — обжег холодом почище Северного моря голос, который невозможно было ни спутать с каким другим, ни забыть хоть на секунду. — Новый день — новый дракон?
Кажется, этой встречи Хедин боялся больше всего на свете. Ану-то не купишь россказнями о том, что он на помосте ради младшего братика старался. Она-то знала правду. Чувствовала. И умела добивать.
— Ревнуешь? — повернулся к ней Хедин. — Так у тебя был шанс на этом месте оказаться. Сейчас, извини, очередь других подошла.
С языка привычно срывались едкие фразы, а в голове стучало только осознание Аниной близости. Не физической, конечно — их разделяли добрые три метра эндова пространства, — а какой-то придуманной Хедином и ощущаемой явно им одним. Но, гори все синим пламенем, она была рядом с ним, она принадлежала ему — пусть какие-то секунды, пусть лишь в его воображении, но без этого было совсем невозможно!
