— Весьма самонадеянно’, - проговорил он, перебирая ее растрепанные волосы. — Но я, пожалуй, не стану испытывать судьбу. Да и есть уже хочется.
Ана хихикнула, звонко поцеловала его в нос и принялась выбираться из постели. И, в очередной раз залюбовавшись статной фигурой мужа, увидела у него на бедре занятное темное пятно в виде раскинувшей крылья птицы.
— Родовая отметина, — усмехнулся Хедин, заметив ее интерес, и добавил, не удержавшись от очередной порции бравады: — У всех твоих детей такие же будут!
Ана неспешно провела по очерченным крыльям мизинцем.
— У наших детей, — с такой нежностью поправила она, что Хедина снова накрыло.
До печи они добрались уже ближе к обеду, когда заглушить страстью голодные позывы в животах стало чересчур сложно. Хедин дал себе слово не срываться, даже если заметит в Аниных действиях при разведении огня самый очевидный опыт: в конце концов, старалась она для него и не ему было за это ее упрекать. Но Ана сначала с таким вниманием слушала его объяснения, а потом с такой неловкостью принялась вышибать из кремня искры, что все сомнения исчезли. Те летели куда угодно, но только не на трут, однако Ана упорно продолжала, не желая отступать, и в какой-то момент Хедин осознал, что она скорее сотрет себе руки в кровь, чем примет свое поражение.
Усмехнулся, узнавая себя, потом обхватил здоровой рукой Анину руку с кремнем и уверенно чиркнул по кресалу.
Опилки задымили сразу. Хедин хотел было наклониться, чтобы раздуть огонь, но обрадованная Ана опередила, кинувшись ему на шею. И целовались они потом так долго и самозабвенно, что трут успел истлеть, и пришлось начинать все заново, разыскивая на чердаке оставшуюся после строительства деревянную стружку, растирая ее в порошок и опять берясь за многострадальное огниво.
— Первую кашу мы запомним надолго, — смеялся потом Хедин, доедая из чугунка единственной ложкой оставшуюся половину позднего завтрака, а Ана, потягивая из единственной же кружки студеную воду, с теплотой заметила, что он сказал не «я», а «мы». Значит, начал оттаивать. А уж Ане достанет любви и упорства, чтобы пройти этот путь вместе с ним до победного конца. Лишь бы он научился принимать ее помощь и понял, что это нисколько его не унижает. И что Ане это только в радость.
— Тебе еще повезло, что она съедобная, — в тон ему отозвалась она. — Мы как-то с Дарре остались на полдня одни, и я почему-то решила, что просто обязана его накормить. Высыпала крупу в холодную воду, бухнула туда каких-то трав, ничего не размешивала. Каша у меня колом встала, так что ее только ножом и можно было разрезать. А уж про вкус я вообще молчу. Когда мама после возвращения какой-то хитростью сунула мне ложку в рот — а я-то ведь уверовала, что готовила для них и сама не должна потчеваться, — я потом весь вечер плевалась, не зная, чем заесть. А Дарре — поросенок такой! — жевал и благодарил. И папа нахваливал. И даже Вилхе…
Хедин, вовсю веселившийся, слушая эту историю и живо представляя описываемые Аной картины, уловил в ее голосе грусть. Пристально вгляделся в любимое лицо. Ана задумчиво сдавливала руками кружку и словно бы принимала какое-то решение, и Хедин, несмотря на предательски занывшее плечо, понял, что должен взять это на себя.
Отодвинул котелок, поднялся из-за стола. Протянул удивленной Ане руку.
— Пошли! — выдохнул он. — Жажду поздороваться с своими родителями и выразить им благодарность за дочь.
Ана чуть вздрогнула, подняла на него виноватые глаза.
— Мы же на базар хотели, — не слишком решительно напомнила она.
— Базар подождет, — отозвался Хедин, — а семья — нет. Давая, моя храбрая девочка, покажем всем, чего мы стоим. А я уж тебя в обиду не дам! Тут мне и одной руки достанет.
Ана чуть помешкала, потом встала и неожиданно прижалась к нему. Вцепилась в рубаху, приникла к самому сердцу.
— Пообещай, что не станешь!.. — жалким голосом потребовала она. — Что ничего не изменигся! Что мы вместе вернемся домой и вечером ляжем в одну постель! Я хочу быть уверена!..
— Совсем пропащим меня считаешь? — прищурился было Хедин, но заблестевшие в глазах любимой слезы привели в себя. Да, именно такой его реакции Ана и боялась. К смирению он не привычен, и она лучше всех это знала. Недоумок! Довел свою девочку! — Обещаю! — твердо ответил он и мысленно поклялся сдержать слово, чего бы ему это ни стоило. — Никогда больше от тебя не откажусь!
Ана горячо и благодарно его поцеловала и побежала приводить себя в порядок.
А Хедин зачерпнул кружкой ледяной воды и залпом ее выпил.
Бой ему предстоял ничуть не проще, чем с кочевниками.
***
Только ощущение, что кто-то прожигает взглядом ему затылок, вынудило Хедина оторваться от жены и, с трудом овладев дыханием, повернуться к незваному свидетелю их нежностей. И упереться взглядом в холодно прищуренные глаза новоявленного тестя, явно не испытывающего особого восторга ни от присутствия на его территории Хедина, ни от его посягательств на Ану.
— Рад видеть вас обоих в добром здравии и отличном расположении духа, — с таким явным превосходством произнес Лил, что Хедин тут же вздыбился.
— Она — моя жена! — не разжимая зубов, выговорил он. Следовало сразу дать понять, что Ана теперь под его защитой и что Хедин будет биться за нее и с ее собственными родителями.
Даже если то, чем закончился последний бой, он не забудет до конца жизни.
— Оттого, что она стала твоей женой, она не перестала быть моей дочерью, — все так же спокойно сообщил Лил и, окинув Ану взглядом, от которого Хедин едва не закипел, кивнул в сторону дома. — Заходите. Вся семья в сборе, только вас и ждем.
Ана едва слышно охнула. Хедин стиснул в качестве поддержки ее плечи, но лишь на мгновение, чтобы Лил не заметил их страха и растерянности. На такую встречу они точно не рассчитывали. Боги не поскупились на очередные испытания.
Лил уверенно прошел в дом, а Хедин чуть придержал Ану у порога.
— Если Вилхе начнет выступать, выгоню его к эндовой бабушке из дружины! — пообещал он, стараясь придать хоть немного спокойствия напряженной жене. Ана сжала его руку и потерлась щекой о плечо.
— А я Дарре пару грешков припомню, — проговорила она, убеждая Хедина, что она на его стороне. — Но вот на папу с мамой…
— Ладно! — усмехнулся он. — Двоих из вашей семьи я уже обаял, сейчас полегче будет: все-таки у меня теперь есть опыт.
Ана прыснула и почувствовала, как в душу возвращается уверенность. Чего это она, в самом деле? Разве у нее не лучшие родители на свете, которые не только вырастили родных детей, но и заменили семью Айлин, когда ее отцу с матерью не хватало на нее времени? Которые приняли Дарре и сумели дать ему столько любви, что вернули желание жить? Которые окружили Кайю таким теплом и заботой, что она тянулась к ним сильнее, чем к приемным родителям? Неужели в их сердцах не найдется места и для Хедина? Он, конечно, не нуждался ни в материнской ласке, ни в отцовской поддержке, как остальные, но его же просто нельзя не любить! И мама с папой обязательно это увидят! И поймут, почему Ане не могла больше тянуть со свадьбой! И простят им с Хедином эту обиду, даже если сейчас их лица казались будто высеченными из камня, а в глазах у каждого из шести сидящих за столом родных читалось непонимание и осуждение.
