Бросил ее совсем одну в такой трудный момент и даже не удосужился разобраться, что к чему. И еще смеет на какое-то счастье рассчитывать…
— Прости…
Кайя внимательно посмотрела на него, и Вилхе неожиданно заметил, что и взгляд у нее стал другим. Еще более мягким и в то же время строгим, как будто Кайя читала его душу и слышала его мысли. А Вилхе с каждой секундой становилось все хуже. Она-то ведь еще не знает, что ее муж по сути совершенно бесполезный человек.
Дела в жизни не нашел. Друга не уберег. И даже любимую девушку…
— Если бы ты не вернулся, нас бы с малышом тоже не стало, — доверчиво прошептала Кайя. — А с тобой — даже не больно совсем. И не страшно. Мой Вилхе… Наш Вилхе…
Нет, сопротивляться ей он совсем не мог. Пусть не заслуживал, но какая в эти секунды была разница? Вилхе прильнул к желанным губам, избавляясь хоть на время от вины, возрождаясь от Кайиного тепла, напиваясь ее нежностью и неожиданной страстью. Всегда позволяющая себя целовать Кайя вдруг вцепилась ему в волосы, прижимая еще сипенье, не выпуская и не позволяя останавливаться. И только задышала чаще, и будто бы загорелась у его сердца, и Вилхе каким-то непостижимым образом почувствовал, как она избавляется от боли, гаснущей от его жара и от его любви.
— Кайя!.. — он не сумел скрыть своего восторга. Все неприятности отступили от ее отзывчивости — искренней, жадной, такой, о какой он столь долго мечтал. Создатели, да большего болвана, чем он, и на свете-то не бывает! Зачем столько молчал? Зачем все время держал себя в руках? Как Кайя должна была догадаться?..
— О Хедине мне скажи! — выдернул его из грез напряженный голос Аны. — И я вас оставлю. Дальше сами разберетесь.
Вилхе вздохнул, снова вспомнив о своем недосмотре. Перед женой еще не успел извиниться, а перед сестрой и вовсе никакого оправдания не было.
— Он ранен, — тщательно подбирая слова, проговорил Вилхе и ощутил, как Кайя крепче приникла к его груди, словно хотела заслонить от привычных Аниных резкостей. Да, Ана умела бить, не чураясь обидных фраз, но сейчас Вилхе был готов вынести что угодно. Когда Кайя с ним, море снова казалось по колено. — Серьезно, но не смертельно. Эйнард его прооперировал, но надо время, чтобы…
— Ясно! — оборвала его Ана, и единственным, что выдало ее переживания, были сжавшиеся кулаки. Она прищурилась, словно что-то обдумывая, потом снова посмотрела на Вилхе. — У Кайи угроза выкидыша. Ильга запретила ей вставать с постели и лишний раз расстраиваться. А я советую тебе хорошенько распытать жену, прежде чем принимать какие-то решения. И почаще говорить ей то, что сказал сегодня. А то она… такая же…
Ана хмыкнула и, ничего больше не объясняя, покинула их дом. Вилхе проводил ее взглядом, да так и замер, пока не ощутил, как Кайя гладит его по груди.
— Ана очень любит Хедина, — почему-то смущенно произнесла она. — Я знаю, она рассказывала, пока здесь, со мной…
— А я не сумел его защитить, — покаялся Вилхе: реальность снова наваливалась тяжким грузом ответственности. — Когда драконы эти появились, пришлось разделиться. Если б я только мог подумать…
Кайя судорожно выдохнула и так же судорожно вцепилась в его куртку, и Вилхе только сейчас понял, что пугает ее своими словами, а ведь ей сейчас совсем нельзя волноваться. В очередной раз отругав себя, он перехватил Кайю чуть удобнее и понес ее в кровать, как велела Ана. Наверное, следовало немедленно расспросить Кайю о том, что с ней случилось, но Вилхе боялся неловкой фразой причинить ей новую боль.
Тринадцать оставшихся ступеней — тринадцать секунд на размышления.
Однако Кайя не дала ему и рта раскрыть. Просто не расцепила обнимающие его за шею руки, да еще и потянула к себе, и Вилхе снова не устоял. Даже присесть рядом не додумался, только уперся коленом в матрас и приник к Кайиным губам.
Богини, а он-то уже почти поверил, что это невозможно! Едва с жизнью не попрощался, сначала решив, что лишился любви Кайи, а потом — и ее самой. А она — вот: отчаянная, отзывчивая, непривычно напористая — присваивает Вилхе себе и не собирается ни отпускать его, ни отдавать на волю сомнениям и чувству вины.
— Кайя!..
Вдруг оказалось, что она уже стянула с него куртку и запустила ладони под рубаху, гладя, исследуя, закрепляя свои права.
— Тебе нельзя! Ана сказала…
— Мне нужно! — лихорадочно возразила Кайя. — Потрогать тебя, прижаться к тебе, почувствовать тебя всего… Я не могу без тебя… Я чуть не умерла без тебя, Вилхе… Если снова оттолкнешь…
Это «снова» уничтожило последнее благоразумие. Значит, и Кайя сомневалась в его чувствах, и мучилась, привычно считая себя недостойной, а он ничем не помогал ей избавиться от печалей. И вот — едва не потерял. Но сейчас оберег нагрелся так, что почти прожег ткань рубахи, и Вилхе внезапно решил довериться богам. Не могут они быть жестоки к Кайе. Ее невозможно не любить!
И совершенно нереально ей сопротивляться.
Вилхе старался быть осторожным, не делать резких движений, чтобы, не приведи Ивон, не причинить любимой вреда, но Кайина неожиданная пылкость напрочь лишала самообладания. Никогда еще она не отвечала ему с такой смелостью, не требовала безоговорочно его страсти, не доводила до исступления срывавшимся в стоны дыханием. Вилхе и подумать не мог, что в Кайе столько нерастраченного огня. И что однажды он сумеет выпустить его на волю, отдаваясь, принимая, восхищаясь и поминая Создателей в самый пик наслаждения*.
— Кайя!..
— Прости… — смущенно забормотала она, не в силах отдышаться и прячась за ладонями. — Я совсем стыд потеряла. Я… Так сильно… Так соскучилась… Вилхе…
Он прижал ее к себе, отнял от лица руки, покрыл поцелуями пылающие щеки.
— Ты просто чудо какое-то! — с самым глубоким чувством выдал он. Кайя заулыбалась, ткнулась ему в шею, гладя по спине и больше не одергивая испуганно руки, когда спускалась чуть ниже. А Вилхе жадно вдыхал ее аромат, зарывшись лицом в мягкие волосы и безмолвно клянясь никогда больше ее не отпускать.
— Что бы тебе ни сказали, — спустя какое-то время негромко, но очень твердо, проговорила Кайя, — я никому не позволю отнять нашего малыша. Даже если ты будешь против, я не отдам его и не позволю ему умереть.
Вилхе еще сильнее сомкнул руки. Отчаянный Кайин настрой не только убедил его в том, что она не откажется от своего решения, но и нежданно придал сил и подарил невиданную ранее уверенность в том, что они со всем справятся и что он сумеет защитить и любимую, и их пока еще не родившееся дитя. Всего себя им отдаст, но не позволит даже слезинке упасть с Кайиных ресниц. Потому что понял, в чем была настоящая цель его жизни. И подвиги не имели к ней совершенно никакого отношения.
— Я тоже вас не отдам! — торжественно, будто давал клятву, ответил Вилхе. — Ни Ильге, ни Эйнарду, ни самим Создателям! Если понадобится, к Энде в пещеру спущусь — но ты будешь счастлива!
Кайя ткнулась лицом ему в грудь и горячо поцеловала.
