Это осознание не только потрясло Дина, но и напугало его до глубины души. Нет, дьявол побери, он не хотел походить на родителей! И не желал, чтобы жертвой его слабости становилась Tea — только не она с ее чистотой и совершенно невероятной сердечностью! Пусть даже не простит, но хоть не мучается из-за такой твари, как он! Не заслужила она этой боли! И Дин будет последним подонком, если не освободит ее от нее!
Он отловил Tea после уроков у лестницы, ведущей в радиорубку. Что она забыла именно в этом месте, Дин не позволял себе думать, иначе рисковал поддаться ревности и в очередной раз наговорить гадостей. А ведь готовил совсем другие слова. И должен был наконец сказать именно их.
— Кажется, мы договаривались, Дин? — недовольно напомнила Tea, пытаясь стряхнуть его руку со своей, а Дин смотрел на собственные пальцы, сомкнувшиеся вокруг ее кисти, и утопал в совершенно неуместном воодушевлении. Да, именно так и должно быть все! Его рука, ее рука. Он соскучился по ее теплу до какого-то изнеможения! И почти не мог соображать, потому что в голове стучало такое знакомое непреодолимое желание: прижать Tea к себе, присвоить снова, почувствовать, как она приглашающее вздохнет, и впиться губами в ее губы. Он не целовал их почти три недели. И не мог тянуть дальше. — Я догадываюсь, что тебе безразлично мое будущее, но о себе-то ты должен подумать. У тебя решающий матч на носу, и вряд ли тебе нужны перед ним проблемы.
На какие проблемы она намекала, Дин не собирался и думать. Зацепился за другое, вмиг закипев от негодования.
— Мне небезразлично твое будущее! — раздраженно заметил он. Потом глубоко вздохнул и заставил себя пуститься в уговоры: — Оно одно для меня и имеет значение! И я не собираюсь портить его тебе! Давай поговорим! Просто поговорим, Tea, без всяких этих обид и взаимных обвинений! Я должен тебе все объяснить! Я…
— Зачем? — перебила она и опустила глаза, словно не желала смотреть на Дина. На его руку она точно не кинула ни взгляда, но Дин и на этом заставил себя не зацикливаться, иначе рисковал так и не выполнить поставленную задачу. — Все и так понятно, Дин. Даже хорошо, что все так получилось, а не затянулось чересчур надолго. Ты теперь можешь сосредоточиться на баскетболе, а я — на учебе. Разве это не важнее наших странных отношений, которым все равно не суждено было превратиться во что-то стоящее?
— Я не считал наши отношения странными! — жестко возразил Дин, чувствуя, как рушится последняя надежда что-то поправить. — И не считаю! Я уверен, что мне невероятно повезло с такой девушкой, как ты, и только моя вина в том, что я тебя не уберег. Tea, послушай, ты вправе не верить мне, конечно…
— Вправе, — кивнула она, снова не дав ему договорить, и вот теперь уже подняла голову и посмотрела на Дина с таким равнодушием, что его пальцы на ее запястье разжались сами собой. Tea опустила руку и сделала шаг назад. — И больше не верю. Ни тебе, ни твоим словам. Прости.
Что на это можно было ответить, особенно когда внутри опалило болью и полнейшей безнадежностью? A Tea и не ждала ответа. Повернулась к Дину спиной и быстрым шагом поднялась наверх. Дин еще слышал ее стук в дверь радиорубки и звук повернувшегося в замке ключа. Потом с размаху впечатал кулак в кирпичную стену коридора и тупо уставился на оставшийся от удара кровавый след.
Все было кончено. Он потерял Tea.
Глава 30
Tea запретила себе плакать. Просто запретила и все: довольно этих слез было в первую ночь, когда Дин оставил ее одну, посоветовав найти себе другого парня. Даже не так: он предложил подобрать для нее другого парня, которого не будет воротить от секса с ней. Tea, конечно, в чем-то сама вынудила Дина разозлиться, сделав вид, что выбрала его только за большой опыт в интимных отношениях, но, если бы он хотел ее, этого разговора не было бы вовсе. А он не хотел. Не возбуждала его Tea Мелоун, в какое бы белье ни наряжалась и как бы ни сгорала в его руках. Наверное, Дин честно пытался обнаружить в своем теле хоть какой-то отклик на ее желание, но невозможно найти то, чего в природе не существует. Дин просто ее не хотел.
Так бывает, конечно. Невозможно хотеть абсолютно всех девчонок, тем более что Tea не отличалась ни особой красотой, но популярностью. Никто никогда ее не хотел. Почему она вдруг допустила мысль, что ее может хотеть Дин Уоллес? Да еще и поверила своим придумкам? Разве непонятно было после всех его побегов, что он не станет заниматься с ней любовью? Даже последняя идиотка разобралась бы, что к чему, и отступила раньше, чем все испортить. Но нет, Tea надо было идти до конца. Выяснить правду. Вот и выяснила. И кому от этого было лучше?
Внутри жгло таким огнем, что Tea едва могла дышать. И стыд, и обида, и разочарование, и презрение к самой себе, невесть что возомнившей и теперь не способной смириться с обратным, разрывали душу, причиняя такую боль, что та сумела истребить все былое счастье. Не для Tea оно было. Не мог Дин встречаться с ней всерьез. Он просто был ей благодарен. За спасение жизни, за поддержку репутации, за последующее молчание. Быть может, в его планах было дотянуть так до каникул, а потом уехать в спортивный лагерь и не возвращаться из него до самого колледжа, аккуратно сведя свои отношения с Tea на нет? Чтобы она не чувствовала себя отвергнутой, а продолжила верить в себя, способную заинтересовать самого Дина Уоллеса? Теперь Tea об этом не узнает. Она все испортила своей неуемностью, захотев получить куда больше того, что Дин собирался ей дать.
За что?! Что такого ужасного она совершила в своей жизни, чтобы так ее наказывать? Вроде бы всегда старалась поступать по совести, никого не обижать, никому не завидовать. Чем же заслужила такую боль? Или тем, что присвоила себе то, что ей не принадлежало? Приняла Диновы ухаживания, зная, что все это неправда и что она должна от них отказаться? Отказаться от Дина.
Раз и навсегда.
Страшные слова, но они принесли неожиданное облегчение. В конце концов, разве плохо Tea было без Дина Уоллеса? Он столько лет жила с его пренебрежением, что вполне уже привыкла к нему и даже, пожалуй, чувствовала себя в то время куда спокойнее, не пытаясь прыгнуть выше головы ради Дина, а принимая себя такой, какой была. Ведь это совсем немало — быть в ладу с самой собой. Впустив в свою жизнь Дина, Tea забыла о такой приятности. Да, охватившая ее страсть была несравнимо ярче и желаннее, но она как будто уничтожала настоящую Tea, подчиняя ее себе и лишая воли. А сейчас Tea представился случай сделать выбор: вернуться к себе прежней или продолжить гнаться за глупой и несбыточной мечтой, обманывая и мучая себя.
Нет! Нет! Хватит, заигралась! И снова ищет себе оправдания и лазейку, которая позволила бы не отказываться от Дина, потому что без него — и Tea осознавала — ничего уже не будет прежним. Зачем она вообще его узнала? Дала уже однажды слабину, за нее и расплачивалась!
Решено! Tea избавит себя от Дина Уоллеса и своей зависимости от него! Отношения без секса невозможны, так к чему мучиться в агонии? Вряд ли, конечно, Дин поймет, если она прямо скажет ему, что они расстаются: уж больно много гонору у его величества! Но Tea хорошо его знает и найдет способ, который вынудит Дина отступить! Только… сначала выплачет все слезы, чтобы они не выдали ее в самый ответственный момент. Опустошенной куда проще делать глупости, губящие жизнь. А именно на них Tea и нацелилась.
