Дин тоже вскочил. Прищурился угрожающе, подался вперед, но Tea больше не боялась. Гордо вздернула подбородок, готовясь дать отпор на любое оскорбление, и сама не поняла, как всхлипнула. Глаза тут же налились слезами, стерев четкость очертаний. Перекошенное злостью лицо Дина поплыло, щекам стало неприятно от горячей соли, a Tea в какую-то секунду замерзла, да так, что зубы застучали и саму ее затрясло. Неужели простыла, когда на камнях лежала? Но тогда откуда слезы? И зачем их… так много… и так стыдно?..
Tea понимала, что выглядит жалко и что совсем не заслуживает снисхождения после своих жестоких слов, но остановиться не могла. Разом навалились все неприятности и, приправленные воспоминаниями, словно прорвали плотину. Когда Tea плакала в последний раз? И не вспомнить. А уж при Дине — и вовсе никогда. Теперь решит, что она истеричка, да еще и не отягощенная чувством благодарности.
Впрочем, какая разница? Слезы катились, и Tea дышала тяжко, и с ненавистью стирала их с лица, и хотела только немедленно проснуться в своей кровати, зажмуриться от проникшего в комнату яркого солнца, а потом увидеть папину улыбку и понять, что эта пещера ей только привиделась, а на самом деле…
— Перепугалась? — неожиданно почти над самым ухом раздался сочувствующий голос Дина Уоллеса, и в следующую секунду — ну это уж точно могло только присниться — Tea оказалась прижатой к его груди, уткнувшись распухшим носом в воротник спортивной куртки, а сильные руки сомкнулись на ее спине и даже погладили утешающе, как будто посочувствовали.
Tea судорожно вдохнула и замерла, не зная, как поверить в случившееся.
— Ладно, Мелоун, не конец света, — покачал между тем Дин головой, но объятий не разомкнул, словно действительно проникся необъяснимым сочувствием к слабости одноклассницы. — Живы — и это главное. Руки-ноги целы, значит, прорвемся. Посидим тут до завтра, а с утра, если помощи не дождемся, двинем в путь. Наверняка у этой твоей пещеры и другие выходы имеются. Или хотя бы повыше к поверхности поднимемся, чтобы телефоны сеть поймать смогли. Понимаю, что для такого путешествия ты предпочла бы другую компанию, но уж потерпи немного. Выберемся — выскажешь мне все, что накопилось. А я пока обещаю держать язык за зубами. И во всем тебя слушаться.
Последнее было сказано совсем уж насмешливым тоном, но Tea в ореоле ошеломивших вещей слушала не ушами, а сердцем, и именно оно выделило и схожесть их с Дином мыслей, и его негаданное благородство, и крепость его совершенно невозможных объятий, в которых Tea одновременно чувствовала себя и слабой, запутавшейся в собственных переживаниях, и сильной, способной вынести любые невзгоды; и спокойной, уверенной в себе, и взволнованной, потерянной, абсолютно не знающей, что теперь делать и как заставить себя осознать, что за этими объятиями ничего нет. Совсем ничего. Дин ее просто пожалел.
— Извини, — пробормотала она, осторожно дотрагиваясь до полы его куртки, словно только так могла убедиться в реальности происходящего. — Я не хотела… ни набрасываться на тебя… ни рыдать потом, как дура. Не знаю, что на меня нашло. Больше такого не будет, честное слово!
Кулаки сжались сами, выдавая переживания, и Дин, кажется, это почувствовал. Приподнял удивленно брови, потом качнул головой.
— Забей, — посоветовал он. — Проревелась и проревелась, девчонка же. Я и похлеще истерики видал, хотя повод был, прямо скажем, несравнимый с нынешним.
Tea коротко вздохнула, справляясь с болезненным уколом в груди. С чего бы вдруг? Всегда знала, что у Дина девиц больше, чем баллов за SAT, и всегда относилась к этому спокойно, понимая, что так и должно быть. Природа не поскупилась для Дина Уоллеса, прибавив к высокому росту и атлетическому телосложению яркую знойную внешность и недурной вкус. В «Элинстаре» мало кто так же мог похвастаться умением одинаково выгодно выглядеть и в спортивной форме, и в строгом костюме с галстуком. Не случайно все более или менее раскованные девицы пищали от восторга, едва завидев в школьном коридоре Динову черноволосую голову, и безропотно отдавали ему все мужские королевские титулы последних лет. Tea воспринимала это как само собой разумеющееся, тоже искренне признавая превосходство Дина над всеми остальными парнями, но никогда еще не расстраивалась из-за его популярности. Просто Дин Уоллес был словно из какого-то параллельного мира, и его дорога никогда не могла пересечься с дорогой Tea. А сейчас эти миры и эти дороги слились воедино, и Tea не только узнала другого Дина, но и почувствовала его тепло и его объятия, и, вопреки любым уговорам, лишиться их оказалось очень горько.
Она сделала шаг назад и, будоража только что открывшую рану, заметила, что Дин никак не попытался ее задержать.
— Спасибо, — как можно сдержаннее поблагодарила Tea. Нырнула за защитой в свой рюкзак, скрывая расхлестанные чувства. И уже глядя в него, быстро заговорила: — Мне очень нравится твоя идея отправиться завтра на поиски другого выхода. То есть я хочу, конечно, чтобы спасатели за ночь разобрали этот завал и впустили нас на свободу, но, боюсь, это будет непростым делом. Если бы еще папа был в Виктории, он показал бы этот ход, но он улетел куда-то в Зимбабве, и пока еще до него дозвонятся в таком краю…
Дин хмыкнул.
— Веселенькое дело, — заметил он. — А чего сразу не сказала?
Tea опустила голову еще ниже.
— Ты не хотел слушать, — честно ответила она. — А теперь услышал. Для всего есть свое время.
Судя по скрипу зубов Дина Уоллеса, он это замечание воспринял не с самым большим энтузиазмом.
— И для чего в твоем расписании время сейчас? — с заметным холодом поинтересовался он, a Tea, улыбнувшись, вытащила из рюкзака термос и сандвич.
— Для ужина, — просто сказала она. — Хочешь есть?
Глава 5
У Стивена Кэмпбелла был неудачный день. С утра он повздорил с племянником, устроившим на кухне свинарник и не пожелавшим убрать за собой. Дина донельзя раздражала необходимость тратить выходной на экскурсию в пещеру, и Стивену, пожалуй, не стоило подливать топливо в огонь, но он вчера до ночи возился с планшетом одного дотошного клиента и в воскресенье хотел хоть немного поспать. Дин же не умел существовать в тишине, а потому вместо пожелания хорошо провести время получил в дорогу пару ласковых и ушел из дома, хлопнув дверью и, кажется, даже не позавтракав. Стивен махнул рукой, уверенный, что племянник найдет где перекусить, а если не найдет, то за день с голода как-нибудь не умрет, а потому, влив в себя две чашки кофе, чтобы хоть немного взбодриться, снова принялся за работу.
Однако как день встретишь, так его и проведешь, и Стивен убедился в этом на собственном опыте.
Не успел он перевернуть на двери мастерской табличку с надписью «Закрыто» на сторону с надписью «Открыто», как соседка из дома напротив приволокла ему в садовой тачке на починку древний, как она сама, телевизор. Еще ламповый, невесть как не издохший на рубеже веков, сейчас он стоил меньше, чем самый завалящий китайский транзистор к нему, но соседка и слышать ничего не хотела о замене. Поставила перед Стивеном коробку из-под печенья со звеневшей внутри мелочью и великодушно позволила взять оттуда столько, сколько необходимо, потому как она «мистеру Кэмпбеллу доверяет».
