— Так-то оно так, — Эшли еще раз огляделся, будто опасался, что кто-то захочет их подслушать. Потом наклонился к Элизабет так, что она невольно подалась назад. Однако кузен будто бы этого и не заметил.
— Можешь считать меня сплетником, но я все же рискну прослыть им, нежели оставить тебя в опасности быть очарованной этим авантюристом, — быстро проговорил он. — Одним из первых дел барристера Рида была защита жены его покойного брата. Джордж Рид, как ты знаешь, не так давно скончался…
— Погоди, так этот человек — родной брат владельца Саутхилла?! — не смогла удержать свое изумление Элизабет. Их сосед всегда казался очень замкнутым и одиноким человеком, которому катастрофически не везло с женами. Он пережил троих, и ни один из его браков не длился дольше полутора лет. Миссис Рид умирали, словно по чьей-то злой воле, и лишь последней, которую никто из них ни разу не видел, удалось пережить своего супруга. Элизабет краем ух слышала а, что Джордж Рид мог умереть не своей смертью, но, признаться, обитатели Саутхилла никогда не вызывали у нее большого интереса, и она даже не знала, чем в итоге закончились такие обвинения.
— Теперь уже, думаю, и владелец, — почему-то насупленно поправил ее Эшли. Впрочем, его, оставшегося из-за родительской глупости без средств к существованию и вынужденного зарабатывать на скачках, можно было извинить за эту зависть к счастливчику, неожиданно получившему в наследство едва ли не лучшее поместье Сомерсета. — Иначе чего бы он так рисковал? Уверен, Джордж отправился на тот свет не без помощи братца.
Элизабет вздрогнула от такого обвинения. Попыталась напомнить себе о неумении кузена подбирать нужные слова, но тут уж неправильно его понять было невозможно.
— Ты говоришь ужасные вещи, — с упреком проговорила она, почему-то желая услышать опровержение его нападок. — Как можно возводить на человека напраслину на основании лишь каких-то слухов?
— Это вы тут только слухами и питаетесь, — огрызнулся Эшли, очевидно по-прежнему испытывая неприятные чувства. — А у меня сведения из первых рук.
Мой бывший сослуживец присутствовал на этом процессе лично и не мог не заметить явной симпатии между обвиняемой и ее защитником. Говорят, они были полюбовниками еще до свадьбы Джорджа Рида и потом вместе его и порешили, чтобы завладеть поместьем.
— Говорят, — нахмурилась Элизабет. — Все снова сводится именно к этому.
— А ты, конечно, уверена, что только твое мнение правильное? — раздраженно фыркнул Эшли.
— У меня нет и не может быть никакого мнения об этом человеке, — предельно спокойно ответила она. — Единственная его рекомендация — отношение к нему отца. Будь он таким, как ты говоришь, папа никогда не подал бы ему руку.
— Обстоятельства вынуждают людей меняться, — туманно пробормотал Эшли и тут же расплылся в самой любезной улыбке, на какую только был способен. Элизабет обернулась и увидела отца с молодой женой, направлявшихся прямиком к ним с Эшли. А чуть позади шел мистер Энтони Рид. Элизабет случайно поймала его взгляд и тут же опустила глаза, чувствуя, как беспокойно застучало ее сердце. Объяснит ли отец сейчас свое предыдущее поведение? Разгонит ли рожденные рассказом Эшли неспокойные мысли? Или хотя бы просто подбодрит, пообещав, что отныне все снова будет как прежде?
— Элизабет? — она почувствовала в его голосе улыбку и благожелательность и подняла голову. — Позволь представить тебе нашего нового соседа мистера Энтони Рида. Мистер Рид, это моя старшая дочь Элизабет и мой племянник мистер Эшли Ходж.
Элизабет чуть присела в знак приветствия, мистер Рид и Эшли склонили головы, и она позволила себе еще один быстрый взгляд на нового знакомого. Несмотря на теплое июльское утро, он был в полностью черном наглухо застегнутом костюме, и это почему-то подтолкнуло Элизабет к мысли, что он все-таки что-то скрывает. Открытые душой люди, как Эшли, и в одежде предпочитают некоторую вольность.
Не столь туго завязанный шарф. Расстегнутая пуговица на сюртуке. Цветной платок в кармашке. Впрочем, быть может, судейским не полагалось даже малейшее отступление от этикета, и Элизабет, пожалуй, не осуждала мистера Рида за строгое следование ему. И все же не могла избавиться от окутавшего ее ощущения необъяснимой неловкости. И воспоминаний об обещании кузена не допустить этого знакомства.
— Вы же барристер, верно? — первым нарушил молчание Эшли и, каким-то неуловимым движением оттеснив мистера Рида в сторону, продолжил, уводя его все дальше: — Раз уж сама судьба свела меня с вами, не будете ли вы столь любезны разъяснить мне некоторые аспекты…
Дальше Элизабет не слышала. Зато она перехватила весьма недовольный взгляд отца, брошенный им в спину племяннику. Видимо, он рассчитывал совсем на иное продолжение разговора.
— Поросенок! — вполголоса буркнул он, потом покачал головой. — Ладно, будет еще время. Может, и к лучшему, что он освободил нас от своего присутствия. Мне нужно поговорить с тобой, Элизабет.
Она не поняла, на чей счет относилось предыдущее замечание, и не успела уточнить. Бывшая мисс Миллс — теперь уже миссис Уивер — вынула свою руку из-под руки мужа и улыбнулась.
— Я оставлю вас, — сказала она. Отец благодарно кивнул и, сжав теперь локоть Элизабет, повел ее прочь от праздничного стола, где слышались веселые голоса приглашенных гостей. Элизабет не задавала вопросов, но очень надеялась наконец получить хоть на некоторые из них правдивые ответы. Однако оказалось, что отец искал уединения вовсе не для этого.
— Мистер Рид попросил твоей руки, — без всяких предисловий сообщил он и, пока ошеломленная Элизабет искала подходящие слова, добавил: — И я дал ему свое согласие.
* Кроукомб — деревня в графстве Сомерсет на юге Великобритании
**Квантокские холмы — красивые холмы на юго-западе Сомерсета, среди которых можно обнаружить вересковые пустоши, дубовые леса, древние парки с хвойными деревьями.
***Барристер — высшая категория адвокатов в Великобритании.
Глава вторая: Выбор Элизабет
— Дали ему свое согласие? — задохнулась Элизабет, не в силах ни сказать что- нибудь в ответ, ни поверить в подобное предательство любимого отца. Но, прежде чем она серьезно испугалась, тот поспешил ее успокоить.
— Разумеется, лишь с тем условием, что он придется тебе по душе, — заверил он. Потом вздохнул и отвернулся. — Видишь ли, Лиззи, я обязан мистеру Риду так, что вряд ли когда-то сумею воздать ему по достоинству. И когда он сказал, что полюбил тебя с первого взгляда и хочет попытать удачи в покорении твое сердце, я не мог ему отказать. Но последнее слово будет за тобой: несмотря на все мои последние причуды, я еще не дошел до той черты, чтобы расплачиваться за услуги жизнями дочерей.
Элизабет не удержала облегченный вздох. Вряд ли она решилась бы пойти против воли отца. Не потому что в этом случае он выставил бы ее из дома и лишил наследства, а потому что больше всего на свете Элизабет боялась потерять его любовь и доверие и разочаровать так, как он того не заслуживает. Отец отдал всего себя им с Эмили, не упав духом после смерти жены, хотя любил ее всей душой и не представлял на ее месте другую женщину. И подвести его, не позволив сдержать данное слово, было бы черной неблагодарностью.
