– Тонко про Крым. До сих пор ты называла его как-то изящнее.
– «В «Мартеке» было оживленно: люди в халатах спускались и поднимались на лифте в залы для массажа и фитнеса, а дамы в вечерних платьях спешили в панорамный ресторан на крыше. Сегодня там был концерт Адель. Жан Монье заметил в толпе русскую певицу Валерию и бывшего олигарха Ходорковского. И Клару Кирби-Шоу, которая представилась ему, когда заметила его долгий и полный безумия взгляд».
– Нормальная туса.
– «Клара Кирби-Шоу оказалась разочарованной лесбиянкой с тремя кошками и квартирой на Манхэттене. Ее богатая подруга – миллионерша и владелица сети салонов красоты «Тонкие ножки» бросила ее после того, как узнала, что Кирби ходит на собрания анонимных алкоголиков. Клара как-то сразу согласилась купить у Жана утюг и микроволновую печь с грилем, а также оценила его потрепанный кардиган, который в былые (и лучшие) времена был куплен в торговом центре «Лафайет» во время рабочей командировки на конференцию «Холодные звонки, горячие продажи» в Париже».
– Наворотила чего-то, но допустим.
– «Теперь я не люблю женщин, – заявила разочарованная Клара. – Впрочем, и мужчин я тоже не люблю, еще не люблю собак, кошек и вообще – этой планете я поставила бы ноль».
– Ты цитируешь Литвинову?
– Да. «Я влюблен», – тут же решил Жан. «Пойдемте завтра в боулинг, шары погоняем», – предложил он ей. «Если только вы не будете ко мне подкатывать свои шары», – игриво сказала Кирби и тут же обновила статус в своем Фейсбуке. «Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой», – написала Кирби».
– Голожопая философша.
– «Жан повесил фотку: Клара на фоне моря, волосы развеваются под шапкой. «На небесах только и разговоров, что о море», – написал под фоткой Жан. После ресторана и боулинга немного отдохнули в джакузи. «Хотите я расскажу вам устройство шланга этой кофеварки», – спросил Жан, глядя на кофеварку капсульного типа, стоящую в баре бассейна. «Лучше поцелуй меня», – сказала Кирби, срывая с себя белое полотенце, пахнущее кондиционером «Зимняя свежесть».
– Помнишь, мы однажды нашли на твоих антресолях какой-то любовный роман, где член называли сапфировым жезлом? Вот же прикол.
– Помню, как такое забыть. Но слушай дальше. «После горячих событий в джакузи Жан твердо решил жениться и вообще во всем был тверд. Неслабой такой походкой он шел по рецепции отеля «Мартек» и вел за руку свою Клару, напевая песню Адель «Хэллоу», которая набрала 220 миллиардов просмотров на Ютубе. «Мистер Монье», – закричал ему вслед метрдотель Берстекер. «Должен вам сказать, что вы неплохо продвигаетесь в лечении своей депрессии».
– Если они у тебя дальше поженятся, я разочаруюсь.
– Не гони. «Да, Гарри, я совершенно счастлив!» – подтвердил Жан. «Моя Надя приехала», – добавил он, хотя и подозревал, что метрдотель, скорее всего, не является утонченным поклонником таких мастеров авторского кино, как Иоселиани, Альмодовар и Рязанов. «Поздравляю вас, – сказал Гарри. – Но, к сожалению, я не могу вам позволить провести сегодняшнюю ночь вместе. По правилам нашего отеля вы должны ночевать в одиночестве или оплатите счет в 368 тысяч российских рублей за обслуживание».
– Ха-ха, но Клара же вроде богата?
– Не перебивай. «Да это же грабеж какой-то!» – вскричал Жан, понимая, что даже при всей деноминации рубля таких денег в пересчете на доллары у него нет. «Вы должны были прочесть это в договоре оказания услуг, когда въезжали сюда», – строго сказал Гарри и для убедительности покосился на охранника со шрамом в пол-лица. «Что же делать нам, любовь моя?» – вопросил Жан, с мольбой глядя на Клару, втайне надеясь, что у нее осталось что-нибудь от миллионов бывшей любовницы. «Хер его знает», – прошелестела Клара.
– Сюжет начинает мне нравиться.
– Я рада. «Жан поднялся в номер совершенно раздавленным. Лег на кровать и начал обдумывать план самоубийства, потом отложил его и стал смотреть билеты на самолет. «Нас не догонят, нас не догонят», – напевал себе под нос хит одной японской группы совершенно оживший Жан. На ресепшен пришел сигнал о попытке забронировать два билета на Антананариву. Гарри захлопал в ладоши. «Ты, Клара, как всегда, великолепно справляешься со своими обязанностями, в этом году жди тринадцатой зарплаты». – «Спасибо, миленький», – сказала Клара, доставая свою золотую банковскую карточку. «Не закажешь мне шлюху в номер?»
– Ну блииин! Она его кинула, что ли?
– Минуту. «Не проблема, детка», – сказал Гарри, набирая номер борделя в Коктебеле. Оставшись один, Гарри набрал номер службы утилизации неудачников. «Номер 113. Забирайте через пару часов и везите в вашу коллекторскую». – «А что, уже готов?» – лениво поинтересовались на том конце. «Ему конец», – подтвердил метрдотель. И вычеркнул из списка фамилию Жана». Все.
– Феерично, – говорит Аля. – Думаю, этот рассказ стоит записать. А теперь я могу поспать?
Аля смотрит на меня с мольбой.
– Ой, ну спи, достала, – я возвращаюсь на кухню вместе с коробкой своих воспоминаний. За окном уже оживают первые окна. Кому-то ведь на работу к пяти утра.
Достала наугад фото: лето, я в шортах и выцветшей майке, на которой написано «Ну и ну», в моей руке – теннисная ракетка.
У меня через всю голову проходит титр «август», как будто новости на центральном канале.
Я уже и забыла, как это здорово – перекидывать шарик в августе через рваную ослабленную сетку. Я чувствую, как напрягаются мышцы в каждом миллиметре моей правой руки. Это классно.
Свайп – на другой сюжет. Достаю другое фото, чтобы вспомнить что-нибудь еще.
Я сижу в Парке современной скульптуры, и небо надо мной похоже на простыню – синий шифон.
Передо мной сидит каменный Твардовский, утопает в Яблоневом саду, по ошибке засаженном кленами и жасмином. Вокруг – они застыли, как мошка в слюде, но я их как будто слышу – голоса и шелест детских мелков по брусчатке, скрип велосипедных колес и рапсодия птиц. Слева от меня изломанный железный скрипач, чья музыка – такая же железная – струится над его простреленной головой. За моей спиной – идеально выстриженный под машинку газон. Под ногами – клевер с таким количеством лепестков, что загадывать желания бесполезно.
За конусами деревьев стоят кирпичные фасады элитных домов и крест маленькой церквушки. Город, в котором так много церквей, явно не создан для святых. Здесь у тебя всегда есть шанс раскаяться.
На бронзовом шаре – символе ушедших столетий, на стыке которых встретились мама и Вера, – надпись: «СССР – оплот мира».
На самом деле оплот мира – это любовь. Ты стоишь на земле тем крепче, чем сильнее ты цепляешься за того, кто, быть может, стоит там еще неувереннее. Только тогда все это имеет смысл.
Я пишу, и слова льются из меня и заполняют страницу кириллицей. Это всего лишь буквы алфавита, склеенные между собой.
Следующее фото. Я лежу на кровати и снимаю себя сама с вытянутой руки. Ноги мои в синяках. Хорошо помню этот день в начале прошлой зимы. После уроков мы с Алей и другими одноклассниками отправились на каток. Я хорошо катаюсь, но в этот день – вероятно, он был не мой – три раза упала на ровном месте. Оказалось, лед – это больно и холодно. Оказалось, ровное место – как лед.
