Ханна подсунула свою ежегодную поздравительную открытку под мою дверь, а Майра позвонила. Я ответила, но только потому, что она так внимательно следила за моими движениями, что я боялась, что она скажет Даррену и Пэм, что я не добиваюсь прогресса, и они будут настаивать на том, чтобы увеличить мои сеансы с ней.
Бэйн не звонил, и я старалась, чтобы это не влияло на меня. Я пыталась, но у меня ничего не вышло.
В 9 вечера я уже была в своей постели, уткнувшись в книгу «Уитни, любимая» Джудит Макнот. Мне показалось, я что-то услышала – тихий глухой стук. Я оторвала взгляд от страницы. Я застряла на одном и том же абзаце на полчаса, потому что мои мысли все время возвращались к Роману. Как я позволила ему вернуть меня в этот мир слишком быстро, слишком безрассудно, а он даже не потрудился поздравить меня с днем рождения. Я внимательно прислушалась к тишине. Ничего. Мои глаза снова опустились на страницу.
Щелчок.
Я взглянула в окно. Обычный дуб стоял там и смотрел на меня в ответ. Я перевернула страницу, зная, что должна быть более внимательной, и что самая пикантная часть разворачивалась у меня перед глазами, когда…
Щелчок.
На этот раз я встала.
Щелчок. Щелчок.
Я подошла к окну, забралась на подоконник на коленях и подняла окно, скосив взгляд на заднюю часть нашего сада, откуда открывался вид на лабиринт миссис Белфорт. Я увидела тень человека, стоящего под деревом. Его лицо было опущено, и на нем была бейсболка. Но поза, рост и одежда казались знакомыми: брюки-карго и выцветшая черная рубашка серфера с дырками на ней.
– Роман? – Мои брови нахмурились.
– Ты спишь?
Его голос в моих ушах звучал как сладкое обещание, и именно тогда я поняла, как сильно скучала по нему. Как сильно я нуждалась в том, чтобы он признал мое существование сегодня, из всех дней, хотя большую часть времени я не хотела вспоминать, что все еще была жива.
– Читаю. – Я прочистила горло, стараясь казаться равнодушной.
– В свой день рождения? Какой рок-н-ролл.
Мое сердце забилось быстрее. Он вспомнил.
Я заметила, что он размахивал пакетом в руке, но не хотел быть самонадеянным.
– Почему бы тебе не вернуться в постель? Все эти подъемы, должно быть, утомительны. – Он подпрыгивал на носках, выглядя не таким взбешенным, как он сам, не берущий пленных. Я хотела, чтобы он поднял глаза и впился в меня своими зелеными глазами не меньше, чем я хотела сделать следующий вдох.
– Что? – Я фыркнула.
– Возвращайся к тому, что ты делала, Джесси, и притворись, что меня здесь нет. Я просто хотел убедиться, что ты в своей комнате и что твое окно не закрыто. Подарить тебе сердечный приступ на день рождения — это незабываемо, но довольно дерьмово, даже по моим очень низким стандартам. – Его лицо все еще было опущено, и эта чертова бейсболка лишала меня моего нынешнего любимого вида.
Я знала, что мне нужно держать свои эмоции под контролем с ним, но было легко влюбиться в Бэйна. Все ингредиенты были на месте: забавный, очаровательный, уверенный в себе и горячий, как грех.
– Ты странный, – проворчала я, пятясь назад, моя задница ударилась о кровать.
Я слышала, как он запрыгнул на металлическую решетку для барбекю снаружи, его ботинки издавали глухой стук, который Пэм и Даррен никогда бы не услышали, потому что их комната была на другой стороне дома. Я подавила улыбку и устроилась в постели, взяв книгу, несмотря на то, что знала, что никогда не смогу сосредоточиться.
Ботинок заскользил по стеклу кухонного окна. Я поняла, что он поднимался в мою комнату, и мое сердце совершало безумный танец в груди, совершенно пьяное, и я хотела крикнуть ему, чтобы он остановился, прежде чем мы оба пожалеем.
– О, черт, – он, задыхаясь, хихикнул, и за восклицанием последовал звук царапающих рук по стене дома.
Моя улыбка погасла. Я отложила книгу. – Ты в порядке?
Еще одна затяжка и царапанье. – Все отлично. Однако мои штаны сползают, и моя задница выглядит великолепно. Надеюсь, миссис Белфорт не в настроении для наблюдения за лабиринтом.
Я хихикнула. – Круто.
– Эй, вы не видели мою задницу, леди. Не говори ничего, пока не попробуешь.
– Был ли когда-нибудь вариант попробовать свою задницу? – Мое сердце кувыркалось тысячу раз в минуту. Может быть, у меня все-таки был сердечный приступ. То, что происходило в моей груди, не казалось естественным или знакомым.
– Закрой глаза, – приказал он, его голос гремел по всей моей комнате, так что я знала, что он был близко. Я сделала, как мне было сказано. В этом году я велела Пэм и Даррену ничего мне не покупать. Они так и сделали. Я не могла винить их за то, что они выполнили мою просьбу. Кроме того, в прошлом году Даррен пытался подарить мне что-то – новый телевизор с плоским экраном для моей комнаты, – и я почтительно отказалась. Я позвонила сыну Ханны и попросила его забрать телевизор, так как знала, что она никогда не примет подарок. Но что бы Роман ни хотел мне подарить – я страстно желала владеть этим.
Мои глаза были зажмурены, когда я услышала, как его ботинки приземлились на мой покрытый ковром пол. Мой пульс взлетел до небес, отдаваясь глухим стуком в каждом дюйме моей кожи. Было особое волнение от осознания того, что он мог сделать со мной все, что угодно. И что он этого не сделает. Потому что он был порядочным и справедливым. Потому что независимо от того, что он думал о себе, он был хорошим.
– Открывай. – Его дыхание овевало мое лицо.
Я моргнула, приспосабливаясь к тому, что видела, и не совсем веря, что это правда. Бейсболка исчезла.
Как и его борода.
И его мужской пучок.
Бэйн. Весь Бэйн. Все его красивое, шелковистое, мальчишеское лицо передо мной. Чисто выбритый и завораживающий, как Леонардо Ди Каприо в роли Ромео, в самый первый раз, когда вы видите его через аквариум, и вам кажется, что кто-то сжимает ваше сердце изнутри, злобно скручивая его в насмешливой ухмылке.
Я знала, что Роман привлекателен, но это было совсем другое. Это было нечто большее. Его челюсть была квадратной и сильной, но все в нем было совершенно молодым. Его обожженные пчелами губы и греческий нос. Как будто его придумали, чтобы уничтожить меня.
И тут меня осенило.
Он побрился ради меня.
На прошлой неделе я стояла здесь, в своей комнате, и просила его побриться.
Так он и сделал. Он перестал прятаться. Ради меня. Подарив мне на мой день рождения самую важную вещь в мире – его признание того, кем он был и от кого он пришел.
Осознав, что прошла, по меньшей мере, целая минута, а я все еще ничего не сказала, я открыла рот. Он выжидающе уставился на меня, как будто я держала небо в своих руках.
– Это... новая рубашка?
