– Ты его хорошо знаешь? Я что-то не шибко доверяю генералам армии, которая сдалась. Переводить не надо.
– А мы не сдавались, господин адмирал. Для нас это была такая же неожиданность. Перед этим мы отбили у немцев Нарвик. Командовал нами он. Нам приказали эвакуироваться вместе с англичанами. Все мы считали, что генерал Флейшер станет нашим главнокомандующим. Он первый заставил немцев отступать, очень грамотно провел наступление на Нарвик. Он же развертывал всю северную группировку войск и провел в этих местах мобилизацию. Тогда, в сороковом. А уже в Англии выяснилось, что у правительства Нюгорсвольда совершенно другое видение проблемы. Они активно противодействовали созданию здесь партизанского движения, рейдам британских коммандос в Норвегии, и в результате, вместо нашего генерала, поставили майора, военного атташе в Финляндии, в качестве главнокомандующего. И сейчас он блокирует своими приказами развертывание нашей дивизии. Русским помогать нельзя! А больше здесь никого нет! Англичане отказались высаживаться. Высадились вы, под Киркинесом, как раз на границе. И мы видели, что граница между нашими странами восстановлена. Я лично был там, вместе с генералом, и видел ваших пограничников. Нам Щербаков приказал выставить посты с нашей стороны. Чего еще нужно этим идиотам? Так что не волнуйтесь, господин, извините, товарищ адмирал, генерал Флейшер, когда приехал в освобожденный Киркенес, на митинге на Баренц-пласс, сказал, что час освобождения пробил, и мы, вместе с героической Красной армией, освободим страну от «коричневых». И мы ему верим. Ваши дошли до Карасъёки, или Таны, этот рубеж был назначен в Лондоне, и остановились. Почти месяц решали вопрос: что делать дальше, занимаясь только финской армией, согласовали вопрос с Великобританией и США, и только потом двинулись дальше.
Я был в курсе событий тех дней, но мне хотелось услышать то, что думают младшие офицеры о Норвежской Освободительной Армии, НОА, в которую сейчас вступают коммунисты, их не слишком много, а «рабочая партия» пытается продолжить сотрудничество с немцами. Эти офицеры, правда, к НОА, видимо, никакого отношения не имеют, но действуют, помогая нашим разведчикам. Части НОА еще только формируются. Здесь, видимо, и закопана собака. Генерал служит эдаким буфером между откровенно русофобской позицией правительства и чаяниями КПН, которая пытается таким образом усилить свое влияние в стране.
– Что он у вас спрашивает? – по-норвежски спросил генерал.
Переводчик начал отвечать, но я прервал его.
– Вы совершенно свободно можете задавать вопрос по-английски, генерал. Я не переходил на него только потому, что не знаю о вас ничего. Я задал вопрос вашему офицеру о вас и получил исчерпывающий ответ (реально генерал Флейшер застрелился в декабре 1942-го, после того, как правительство Норвегии сорвало его попытку создать корпус вторжения для освобождения страны). Мы вытащим вашу разведгруппу. Требуется человек, которому будет доверять их командир.
– Этот человек есть, капитан Хольм, с которым вы беседуете, знает всю группу.
– Отлично, так как он знает русский. В этом случае не возникнет недопонимания. Есть у меня кораблик, которому под силу эта задача.
Речь шла об U-127, которую мы вполне освоили, а наличие у нас «Энигмы» позволяло решить вопрос с ее позывными и проходом в те места. Да, она уступает обеим крейсерским лодкам по дальности подводного хода, и есть вероятность того, что ее могут принять за вражескую англо-американцы, ну, а своих мы предупредим. И подстрахуем «Катюшами».
Через два дня Малафеев и кап-три Столбов отошли от причалов в Аста-фьорд. Их, как обычно, прикрывала и авиация, и корабли эскорта. С нас задачу по ликвидации деятельности подводных лодок противника в этом районе никто не снимал. Поэтому шли плановые вылеты авиации с расстановкой гидрорадиобуев, выходы в море на уничтожение обнаруженных подводных лодок. Шли бои в воздухе, на море и под водой, простаивать дивизия просто не могла.
Времени на детальную проработку задания не было, поэтому из последних успехов взяли позывные U-538, однотипную «девятку», несколько дней потренировали радистов имитировать их почерка, хотя записей было не слишком много. Известно было только то, что лодка ходила куда-то очень далеко. Ее пеленговали аж в районе Тикси. Что она там делала, было неизвестно, наших потерь в тех местах не было. Ходить в паре с такой лодкой было не слишком удобно: К-3 имела надводный ход 26–28 узлов, а эта больше 18 дать не могла, но «делать нечего, бояре». Лодки «разделились»: одна пошла вперед, вторая телепалась сзади, дабы догнать первую за счет того, что она дольше могла идти в надводном положении. У Хамна К-3 погрузилась и следовала под РДП. Но и «немке» пришлось погрузиться, так как район пасли англо-американцы на «либерейторах». У Грилле-фьорда Столбову пришлось отдать позывные неожиданно выскочившим из порта «U-ягерам». Вроде проскочило, но немцы приказали изменить курс и следовать ближе к Анденесу. Здесь полно островов, и некоторые, наиболее удобные проходы между ними напоминают «суп с клецками и фрикадельками». Мин довольно много, а лодка «постройки» 1941 года и официально сонара не имеет. Фактически он был, и даже с разнесенной антенной. Но делать нечего, противолодочники здесь полные хозяева, и кап-три выполнил их предписание. Благо что официально лодка числилась за второй флотилией. У Финнвики они отвернули и пошли на вход Анд-фьорден, к Скроллсвики, догоняя идущую уже на подкрадывающихся двигателях К-3. Сама «троечка» крутила два клиноременных привода и давала больше 6 узлов. На последнем ремонте она избавилась от орудий главного калибра, которые за время службы в бригаде и дивизии ни разу не выстрелили. Рубку зализали, в качестве зениток установили РШР-57 и НС-37, которые убирались в ниши. По «шумовой картинке» она на этой скорости шумела меньше, чем раньше на двух узлах. К-23 тоже немного переделали в этом направлении, но там подводная скорость была все-таки ниже: чуть больше пяти узлов. Ей в сентябре предстояло идти в док. Требовалось основательно переделать легкий корпус, именно он не давал возможности увеличить подводный ход и снизить шумность. Очень много дыр наделали на заводе. Первая серия лодок имела их меньше, но дольше погружалась. Немке все равно пришлось нырнуть, так как у Скроллсвики на ней зафиксировали работу вражеского локатора. Столбов перешел на РДП, что его и подвело. U-538 шнорхеля не имела, и немцы объявили тревогу. Забегали катера, появились эсминцы, и Малафеев дал команду Столбову идти на выход из залива или затаиться. Столбов, на борту у которого находился норвежский капитан Хольм, лег на грунт на банке Нордгруннан. «127-ю» мы тоже не забыли немного переделать под себя, ее автономность по кислороду была 14 суток, всего на сутки меньше, чем у «катюш». Через трое суток он подошел к входу во Фьордботн. Малафеев отдал РДО о готовности, и получил квитанцию. «Немка» ушла во фьорд, а «катюша» страховала ее у его входа. В случае попытки прохода во фьорд «сторонних сил» Малафеев был готов отстреляться по ним. Но все кончилось более или менее благополучно. Группу сняли с мыса Поллен, и вроде как тихо. Дабы подбить батареи «немке», пришлось всплыть и следовать в обход острова Андойя, давая возможность и Малафееву поработать в режиме винт-зарядка, следуя за ней под РДП. Место здесь довольно глухое, и сведения о том, что на берегах нет наблюдательных пунктов немцев, дали норвеги.
