– А для чего вас сюда в таком случае прислали?
– Приказано провести разведку района входа в Девкину заводь и в заливе Етелямукки, у острова Нурменсатти.
– Кто приказал?
– Мне это приказание передал Василевский, через Антонова.
– Даже не Главный штаб? А они в курсе того, что мы затеваем?
– В курсе, поэтому приказано совместить и не засветиться.
– Понятненько, но ты бы, Сергей Иванович, все-таки перевел бы «Иокангу» сюда поближе.
– Вот приказ, в нем ясно написано: десантные средства не демонстрировать, накапливать в районе Гремихи-Оленьего-Териберки.
– Было бы что копить! – недовольно буркнул комфлота. Не любил он, когда кто-нибудь начинал командовать на «его участке», хотя корабли к нему поступали и в довольно приличном количестве. Больше людей не хватало, чтобы их освоить. Но требовалось показать: кто в доме хозяин. Так как «его» операция была уже назначена на 10–11 сентября, то ничего не оставалось, как быстренько завершить погрузку и выходить в Вайда-губу.
Просмотрел журнал боевых действий, обращая внимание в основном на действия в восточной части Варагнер-фьорда. Три дня затишья, слишком хорошая видимость. Не отмечены даже обстрелы. Ночи еще короткие, но уже есть.
Возвратившись на причал, принял рапорты о готовности «крейсеров». «Малюток» туда посылать пока не требуется.
– Стемнеет – снимаемся. Кузьма Иванович, я иду с вами, авиаприкрытие заказал. Все, отдыхаем. Я – на берегу.
Удалось поспать пару часов, затем был отход, покрутившись на станции размагничивания и устранив девиацию, вышли из Кольского залива и направились к Кильдину. Это делалось «на всякий случай», наблюдательных постов у немцев много и в самых неожиданных местах. Проверив подводную обстановку, отпустили летунов и сменили курс у Лихого. С того берега нас уже не видно, так что полный вперед и 22 узла. К 02.30 обменялись позывными с 35-м постом СНиС в Вайтолахти, через полчаса погрузились и сразу перешли на экономход под двумя подкрадывающимися. К-23 пошла, оставляя острова Хейня (Айновы) справа, а мы слева. Жуков пойдет прямо к входу в Петсамо-вуоно, как теперь называется Девкина заводь, а нам надо подойти к Нурменсатти. Требовалось определить чувствительность немецких гидрофонов, о которых столько говорилось на различных совещаниях, что тома складывать уже некуда. В основном это доклады командиров лодок «М». Но что удивительно: их засекали тогда и только тогда, когда они работали главными. То есть в надводном положении. Мы же не идем, мы – подкрадываемся. Девять часов потратили на то, чтобы подойти на расстояние 1,5 мили до побережья. В 6 кабельтовых южнее идет стометровая изобата. Немецкие фарватеры проложены между 50- и 20-метровыми. А вот промежуток 50–100 – минные постановки. Но есть одно место, где поставить заграждение достаточно проблематично: там свал глубин и между изобатами всего 20 метров. Оно в точке 69°43′11.7"N 31°28′08.1"E. Точку-то я знаю, да вот беда, последний раз определялись мы восемь часов назад. А шуметь нельзя! Ни гидролокатор, ни эхолот применять возле гидрофонов нельзя. И тут на выручку приходит неизвестная батарея. Кто-то начинает пристрелку по Нурменсатти. В этот момент акустики сдвигают наушники и уменьшают громкость. В момент разрывов замеряю глубину и включаю ГАС. Есть мысок, он достаточно характерный, есть отметки от мин, кстати, идем прямо на них, но они выше стоят. Выключаем сонар и отворачиваем на тот самый свал, туда, где мин нет.
– Боцман! Сорок!
– Есть сорок.
– Самый малый! – Малофеев перевел ручки на эти деления. Через десять минут заскрипело под килем, коснулись грунта.
– Стоп машина. Вроде песок, принять в уравнительную. Первый отсек, Донцов!
– На связи.
– Ваш выход. Осмотрите вокруг. Далеко не отходить. Двадцать минут на осмотр.
– Принял, готовы.
– Приступайте.
Лежим в 1,1 мили от берега, глубина 38 метров. Водолазы осмотрят лодку, заодно и немного окрестности. Стрелять вроде прекратили. Записываем в журнал, что в 12.10 МСК 08.09.42 пришли в заданную точку с координатами 69°42′55.0"N 31°28′01.0"E, выпустили осмотровую группу. Через 25 минут главный старшина Донцов доложил, что лодка лежит на ровном киле, мин и подводных препятствий в радиусе ста метров не обнаружено, воздушных пузырей и утечек нет.
– Тишина в отсеках. Свободным от вахты отдыхать.
Места здесь красивые, но не приглубые, а в тихую погоду дно видно до 20–30 метров. Но Юра Донцов сказал, что наверху ветровая волна. Через три часа вновь обстрел с нашего берега, но значительно левее, примерно там, где работает сейчас Жуков и его команда. Там условия, с одной стороны, легче, подойти можно ближе, но есть риск попасть вот под такие обстрелы. Артиллерия бьет не слишком точно, так как дистанция большая. И недолеты бывают часто. Запрет на открытие огня наступит в 18.00. А пока лежим, прислушиваясь к тому, что происходит наверху.
В 17.45 начали подготовку к основной части операции, выпустив двух человек для внешнего контроля, подняли антенну УКВ-связи и передали условную группу цифр. Получили квитанцию, и после этого оторвались от грунта. Через 14-й отсек вышло еще двое с двумя «Скатами»: аквапланами-буксировщиками, с водометными двигателями, шум от которых гораздо ниже, чем от открытых винтов. Они доставили их к основанию высоты 42,0, на вершине которой находился наблюдательный пункт 15-см батарей на Нурменсати. Кстати, на переданных мне схемах места орудийных двориков обозначены неверно, но ничего, мы это дело поправим. Задача этой группы определить место установки гидрофонов противника. Это возможно сделать, лишь найдя кабель-трос, соединяющий их с берегом. А там определимся, что можно предпринять против этой штуковины. Простейший способ – слегка нарушить изоляцию. Электроприборы морскую воду не любят, но это ненадолго. Посмотрим, что скажут разведчики. Среди тех, кто пошел, все электрики. Один даже инженер-электрик.
В гидроплане установлены два кислородных баллона, каждый объемом в три раза больше, чем в респираторах у пловцов, поэтому ждать их придется довольно долго. Однако проходит всего 35 минут, как они дали сигнал подвсплыть. Крепить свои «колесницы» на верхней палубе лодки они не стали, значит, задание выполнено? С нетерпением ожидаем их в третьем отсеке. Они в барокамере, вышли на связь.
– Нашли два кабель-троса и две группы гидрофонов. Установлены неправильно, много мертвых секторов, мы еще добавили. Считаю, что работать толком они не будут. Плюс малая глубина и довольно большой бугор перед ними в 20–25 метрах. Они могут прослушивать только верхние слои. Что отчетливо видно по докладам командиров, которые вы мне показывали.
В общем, здесь на свои гидрофоны немцы могут не рассчитывать, лодок они услышать не могут. Исторически это подтверждено, в ту войну в Мотовском заливе обнаруживались только лодки под дизелем. Мои «детишки» еще немного «улучшили» эту ситуацию. В ноль часов подняли еще раз антенну и запросили результаты у К-23. Там результат несколько хуже. Готовят бандаж для них, через полчаса уйдут его ставить. Но есть и хорошие новости: на мысе Крикун гидрофонов нет, поэтому восточную часть Мотовской губы они вообще не слышат. Новости, конечно, хорошие, но я предупредил Жукова, чтобы не торопился и группу не высылал. Диалог наш описать не могу, так как состоял он из сплошных цифр и условных сигналов. Но мы друг друга поняли. А в нашу сторону идет конвой из Киркинеса.
