– Старшина, давай туда!
На Угловом причале стояло судно или корабль непонятной конфигурации. Таких летчики еще не видели. Это был пехотно-десантный корабль, на борту которого мог разместиться батальон с легкой плавающей бронетехникой. «Летуны», не раздумывая, выскочили на причал. Они – истребители, и их весь флот знает, и носит на руках. Распахнув новые летные куртки, к стоящим у трапа краснофлотцу и американскому моряку, подошла делегация орденоносцев, во главе с Героем Советского Союза подполковником Сафоновым.
– Морячок, подскажи-ка, где найти кап-два Станкявичуса?
– Командир приказал его не беспокоить.
– Он отдыхает?
– Нет, он принимает переданный нам корабль.
– Ну, ты ему сообщи, что, дескать, делегация 2-го гвардейского полка, вместе с командиром, просит его выйти к трапу.
– Могу вызвать только вахтенного помощника.
– Ну, давай его!
Вахтенный у трапа дернул ручку звонка, передав сигнал, через некоторое время появился вахтенный помощник. А люди уже в нетерпении! Десять минут уговаривали вахтенного начальника, затем старпома, и только после этого старпом аккуратно постучался в каюту командира, где будущий командир корабля кап-три Морозов, я и лейтенант-коммандер Стаут составляли бумаги на двух языках, и нам было, естественно, несколько не до того, чтобы выходить на ночную палубу. Но сыграло то обстоятельство, что старпом назвал фамилию посетителя. Во-первых, я сам, в свое время, прочел все, что было написано об этом человеке в Советском Союзе, во-вторых, и «труды» «новейших исследователей» мимо меня не прошли. Я посмотрел на календарь, там было воскресенье, 31 мая 1942 года. «Он же вчера должен был погибнуть в бою над этим конвоем!» – подумал я и решительно встал.
– What’s matter, sir? – спросил американец.
– Just a second, lieutenant, I’ll return after few minutes. Sorry! Very important meeting.
– No problem, sir! We’ll continue together with Valentine without you.
– O’key.
Летуны меня, конечно, насмешили! Они приволокли с собой целую бочку коньячного спирта! Интересно, где добыли? Оказывается, это им шефы в прошлом году доставили прямо с коньячного завода в Ереване. Тут же на причале предложили устроить дегустацию. Коньяк, точнее, это был выдержанный коньячный спирт, а не коньяк, из него делают сам напиток, а это довольно сложный процесс, и из одной бочки коньяк не сделать, но это тонкости, был невероятной крепости, больше 70 градусов. Я его пригубил, конечно, на брудершафт с самим Сафоновым. Но претензии о том, что все хорошо, но запах – ужасный, мне все-таки высказали.
– Потерпите немного, главное, что у вас появилась возможность выжить, а запах, запах мы уберем, полностью убрать его не удастся, но вот образец, который пахнет значительно меньше. – Я достал из кармана такой. – А вот эта сторона будет впитывать ваш пот. Работают над этим, и я попрошу людей ускорить поставку вам этих новых костюмов. Для меня важно было сохранить вас и своих людей. Они, в отличие от вас, сами лезут в эту воду. Круглый год, в любую погоду. Они – боевые пловцы. А сейчас извините, подарком займется вахтенный помощник, а у меня приемка корабля. Я очень рад, что сумел сохранить вам жизнь и здоровье. Спасибо вам!
– Да мне-то за что?
– За сбитые, за то, что не потеряли ни одного корабля в зоне нашей ответственности. За то, что эта посудинка добралась до нас. Нам она во как нужна. Еще увидимся, гвардии подполковник. Нас прикрывать вам тоже придется. – Я провел рукою по горлу. Затем отдал честь и пошел на LCT-5.
– М-да, не вовремя мы со своим подарком, – заметил Алексей Кухаренко.
– Ерунда, не бери в голову. Подарок есть подарок, а то что ему выпить с нами не удалось, так ведь он на службе, – ответил ему командир полка.
Они спустились на подошедший обратно катер, с которого забрали бочку на десантный корабль через бортовой люк в корме. На этих кораблях так устроено снабжение. С малых кораблей груз забирается через специальный батопорт, а не через верхнюю палубу. А там и провизионка рядом, так что тащить далеко и мучительно не требуется. Этого у нас на флоте еще нет. Загрузка продовольствия на той же К-23 – целая проблема.
Однако для зимнего плавания это «корыто» было совершенно не приспособлено, но времени переделывать его попросту не было. Зато у нее стоял радар, трехкоординатный сонар и прекрасные бомбометы в достаточно большом количестве. Постоять за себя эта «лоханка» вполне могла, работать могла как по воздушным, так по надводным и подводным целям. Мы тут же нашли место, куда можно будет поставить еще и реактивные установки, причем крупнокалиберные. Добро на это мы получили практически мгновенно. Но командование соединением и подготовку к первому рейду пришлось отдать товарищам Морозову, а также Добротину и Инзарцеву. Эти двое готовили десантников. 6 июня К-23 вышла в море. Задача: найти места строительства немецких баз в Баренцевом море и Ледовитом океане.
Глава 15
В поиске по Северам
К этому времени все выделенные корабли американскими экипажами были перегнаны в самое гиблое место на Кольском полуострове: базу Иоканга. Этому «способствовали» два обстоятельства: во-первых, как я уже писал, нас перевели в Беломорскую флотилию, во-вторых, требовалось в первую очередь очистить берега проливов от наблюдательных постов кригсмарине и люфтваффе, ну и последнее: экипажи не были готовы сразу вести корабли в бой. Необходимо освоить новую технику, а грамотных и толковых краснофлотцев, да и отцов-командиров было… раз-два и обчелся. Здесь же требовались люди со знанием английского языка, ведь все инструкции, формуляры, предписания, техническая документация были на английском. Только два корабля были полностью укомплектованы командой, прошедшей обучение в Англии, это были тральщики «Сумба» и «Сильджа», бывшие китобойные суда, построенные в Норвегии. Но их пересадили на тральщики типа АМ из США. Тот же Морозов получил эту должность только потому, что он хорошо знал английский, и я с его помощью надеялся быстро получить перевод документации и ускорить обучение личного состава. Ознакомившись с кораблем, я его запланировал использовать как флагман, но для осуществления этих планов было решено подготовить на К-23 достойную замену. Поэтому со мной идет первый командир лодки К-21 кап-лей Жуков, который дал согласие перейти с СКР-28 «Рубин» на К-23. У меня были некоторые сомнения на его счет, ибо характеризован он был как лихач и неосторожный командир, но другого подготовленного товарища не было, а еще раз сталкиваться лбом с Головко не хотелось. Жуков и его «Рубин» были приписаны к Иоганьге и входили в Беломорскую флотилию. В общем, на безрыбье… продолжать поговорку не буду.
Основной задачей этого похода для К-23 было определить навигационные особенности пролива Маточкин Шар. Дело в том, что лоция Баренцева моря практически не описывала этот пролив. Ледоколов большой мощности просто не существовало, поэтому через Центрально-Карский массив регулярное плавание не осуществлялось. Этот пролив начал интенсивно использоваться позже, с появлением атомных ледоколов. Тем не менее попытки освоить этот проход в Карское море предпринимались с незапамятных времен. Но все поселения там были сезонными. Только в 1923 году была осуществлена первая попытка построить там постоянную полярную и метеорологическую станцию. Но окончательно они были построены они в 1934 году, две сразу: на входе из Баренцева моря – Столбовая, а на входе с Карского – Маточкин Шар. Основной станцией стал Маточкин Шар, там же была установлена мощная радиостанция. Имелась возможность принимать легкие самолеты. В первый год войны на Столбовой творилось черте что! Вначале пропал полностью весь персонал, даже возбудили уголовное дело, дескать, дезертировали, но через месяц нашли двух человек, их медведи доедали, а у них в головах отверстия от немецких пуль. В сентябре высадили туда батарею 85-мм пушек и новых зимовщиков, но через полмесяца выяснилось, что и новый состав практически полностью погиб, отравился «ликером-шасси», попытавшись перегнать антифриз в спирт, а антифриз оказался метиловым. Догадались на все станции забросить этиленгликолевый, на основе настоящего спирта, чтобы более таких случаев не происходило. Адмирал Степанов и Папанин сказали, что хрен с ним, пусть пьют, но живые будут. Проводить воспитательную работу было некогда и некому. Место экипажа станции занял экипаж гидрографического судна «Шторм», а артиллеристов до начала мая 1942 там не было, так что наблюдения за проливом не велось. В нашей истории этим обстоятельством воспользовались немцы, разместившие там в губе реки Матка (Белушьей) свою базу. Причем, если по прямой, то немцев и русских там разделяло всего 17 километров. Еще большое количество бочек из-под соляра было обнаружено в губах Митюшиха, Крестовая, у полуострова Литке. Все эти места требовалось посетить.
