Тут минералка выпрыгнула из полного стакана и потекла на стол.
А он продолжал лить.
– Эй! Стоп! Хватит! – я вскочил со стула.
Венгров поставил графин и отодвинул.
– Теперь понимаете?
Я молчал.
Что за водяной спектакль? Чуть не намочил меня, сука.
– Везде, в чем бы то ни было, необходима разумная мера. Но люди не знают меры. Ни в чем, – говорил он. – И баланс нарушается. Как вы знаете еще со школы, если в одном месте прибывает, то в другом убывает. А это всегда ведет к катастрофе. Чаши весов перевешиваются, рычаги ломаются, и мироздание рушится.
Нет, не впечатлил.
– Зачем жертвоприношения? Что это за зверство?
– Я понимаю, – отрезал он. – Вы видите это не с тех позиций, вы смотрите на это как смертный человек, который живет только своей жизнью и не чувствует ее связи с жизнями других людей.
Да, сука, ты прав – я смертный человек. Не дорос еще, чтобы провозглашать себя великим пророком, как ты.
– Нет, это не зверство. Что вам известно о жертвоприношении и его происхождении? А я расскажу вам. В древние времена, на заре этой цивилизации, людям сложно было защищаться от хищников, которые безжалостно уничтожали целые семьи. Но наевшись одним-двумя людьми, зверь уже не нападал на остальных. Из этого понимания всё и возникло. Люди стали сами отдавать хищникам кого-то из своего племени, как правило, старого, больного человека. Не ошибусь, если скажу, что против его воли. Зато таким образом они гарантировали безопасность остальных. Разве это зверство? Нет. Это необходимый, жизненно важный поступок.
А если бы тебя, старого мудака, первобытные бросили на угощение саблезубому тигру, сохранилась бы тогда твоя философия? Жаль, не в то время ты родился, хрен фартожопый.
– Позднее жертвы стали приносить в рамках религиозных культов. Человеческие жертвы. Человеческие – потому что они должны были обладать ценностью для преподносящих их. А человеческая жизнь представлялась тогда, как представляется для большинства и сейчас, высшей ценностью.
Профессор выдохнул. Его взгляд был устремлен на меня.
– А еще позднее, в новых религиях, людей заменили на животных. И знаете почему? Иначе такие религии не устояли бы, – он усмехнулся. – Эта пертурбация была проведена в угоду людям, а не Вселенной.
Я старался держаться уверенно и спокойно, чтобы он не раскусил, что я чувствую себя словно в джунглях без ружья, ножа и спичек.
Венгров сказал:
– Я вижу, вы всё понимаете, но как будто не хотите соглашаться, боитесь. Но я убежден, что вы выше этого привитого обществом бессмысленного барьера и легко его перешагнете.
– Зачем нужна смерть? Ведь духовной свободы, о которой вы так много говорите, должно хватать на всех.
– Вы категорически правы! Не всем нужны дорогие машины, не каждого сделает счастливым мешок золотых монет. Но на сегодняшний день пружина идеологии денег сжалась настолько туго, что вот-вот разогнется и разнесет всё вокруг, включая тех, что мнят себя рулевыми. Поэтому нужен баланс. Чтобы в мире был духовный баланс, нужно приносить жертву. И не ничтожную – ягнятами и овощами, а истинную – жизнью себе подобного, жизнью разумного.
Его речь меня злила.
– Этот сигнал отправляется во Вселенную, – продолжал он, – и она уже равномерно направляет полученную энергию обратно в наш мир. В духовный и материальный.
Секта есть секта. Ни прибавить, ни убавить.
– Да как? – вспыхнул я. – Как распределяет? Это же чушь!
– А я расскажу вам как, – тут же отреагировал Венгров. – Расскажу. Не уходите рано. Послушайте. Сегодня я буду говорить для вас. И открою вам то, чего вы точно знать не можете. Вы получите ответ на очень важный вопрос.
Всё, взбесил меня своим хренокосмосом. Ничего из его баек не перевешивает смерть Соловьева.
– Вы убили человека. Его больше нет. Его дети остались без отца. Пойди расскажи им о своем сраном балансе!
Я не знал, были ли у Соловьева дети. Наверное ж, были. Сказал так, чтобы мощнее звучало.
– Его не убивали. Его проводили. Но если вам так нравится использовать слово «убийство», то давайте раскроем это явление. Убийство – лишь один из множества путей, ведущих к смерти. И впервые он был проложен человеком. Тяга к убийству прописалась в нашей ДНК. Уверен, каждый, и вы не исключение, хоть раз задумывался о том, как убить человека. И повод для этого здесь не важен.
Венгров встал со стула.
– Я хотел попросить вас об услуге.
Чего? Это он сейчас о том самом, что ли? Не охренел ли?
– Эдуард, за короткое время вы достигли такого уровня духовного превосходства над материальным миром, которого большинство никогда не сможет даже вообразить. Сейчас я говорю уже не с человеком, случайно забредшим на мою лекцию и принадлежащим своим вещам. Я говорю с вами как с человеком более высокой ступени эволюции души и разума. Вы способны понять меня, понять, как я вижу мир и что мной движет.
Тут он прервался, стал у окна и жестом попросил подойти к нему.
Неужто решил сбросить меня с пятого этажа? Силенок не хватит.
Я подошел. И, как и он, посмотрел в окно. Внизу ходили люди. Прибывали на лекцию к своему шумоголовому кумиру.
– К сожалению, здесь недостаточно высоко, чтобы вернее донести до вас мою мысль. Поэтому представьте, что вы на луне. Вокруг тишина. Звезды. Галактики. И наша… Земля. Великолепная. Голубая планета. Оказавшись там и глядя на Землю, вы однозначно поймете, что ссора двух влюбленных, падение самолета в океан, ураган в столице или смерть нескольких человек – это просто ничто по сравнению с величием Вселенной. Никакое событие, произошедшее с людьми, не изменит ее красоты.
Профессор взял меня под руку.
– Но смерть разумных наполняет ее, делает сильнее и богаче.
И этим дерьмом меня хотят накормить досыта?
– У Соловьева были планы. Грандиозные планы. Он хотел сделать нечто великое. Сделать мир лучше. А вы просто убили его.
Я почему-то снова вернулся к обращению к нему на «вы», хотя уже успел ему грубо «потыкать». Я всё еще не мог понять, какую игру вести с ним в этом разговоре.
Он отшагнул от окна, увлекая меня за собой. Мы сели на диван.
– Да, я знаю о намерениях Соловьева, – сказал Венгров. – Он делился ими со мной. Ведь все-таки это я вдохновил его на такие мысли. Успешный банкир решил отменить ростовщичество! Я прямо гордился им, что ему удалось достичь такого просветления. Но при этом я отчетливо понимал, что как обычный смертный человек он мало чего бы добился. Зато теперь… Теперь у него есть возможность. И у нас всех есть шанс.
Хрень полная, короче. Заглуши ты уже свою тупую волынку. Жуй факты.
