– Спасибо, Мария, – обронил я и закрыл окно.
Она вместо слов «пожалуйста» или «на здоровье» сделала изящный реверанс в знак выполненного задания. И двинулась обратно в ресторан, открывая обзор на свою голую спинку и немного на ложбинку между ягодицами – то есть понятно, что трусиков на ней нет. Эту униформу я одобрил без раздумий. И не жалею. Красотища!
– Тебя зовут Эдуард? – спросила блондинка, доставая из пакета коробку с бокалами.
– Угу.
– А я Лена. А тебя тут все знают, что ли?
– Угу.
– Круто.
– Я не буду из бокала, я буду из бутылки, – прокряхтела светлая шатенка. – А то еще на платье пролью.
– Тогда и я буду из горла.
– Тогда и я.
И загоготали втроем.
Я покатил по дороге. И веселье ожило.
Мы колесили по сверкающим искусственными огнями улицам города, везя в салоне маленький ночной клуб. Девчонки не уставали пританцовывать на сиденьях и регулярно добавляли в себя топливо из стеклянных горлышек. Они высовывались в открытые окна и кричали что-то прохожим и проезжающим машинам: передавали приветы и посылали в задницу. Темная шатенка поднимала кофточку и вываливала в окно на всеобщее обозрение свою обнаженную грудь, сопровождая это протяжным завыванием. Наконец она полностью оголилась по пояс и высунулась в люк, угарно танцуя посреди салона. С улицы в ее адрес зашумели, засвистели, заорали ценители женских прелестей.
Сверну-ка я от греха на более тихую улочку.
Блондинка периодически угощала меня из своей бутылки. Я иногда отмахивался, потому что следил за дорогой. Наконец она отхлебнула, подняла колени, забралась ими на сиденье и потянулась лицом ко мне. Ее губы наползли на мои, и в рот, немного растекаясь по щекам, хлынула жара алкоголя.
Лена не стала возвращаться на свое место, а поудобнее расположилась на моих коленях, облокотившись спиной об дверцу. И попивала из бутылочки, правой рукой держась за мою шею.
Ее подружки одобрительными, но неразборчивыми возгласами поддержали ее талантливый маневр. Темная шатенка, воспользовавшись моментом, кое-как переставляя конечности, перелезла на переднее пассажирское сиденье – видимо, хотела быть поближе к ветровому стеклу, чтобы ее молоденькие сисечки созерцало как можно больше возможных зрителей. Светлая шатенка уселась посередине заднего сиденья и подтянула свою голову поближе к основной компании, чтобы не тусоваться там в одиночестве.
Лена вновь втянула в себя жидкость из бутылки и сделала мне переливание рот в рот. Но на сей раз почти всё потекло мимо, потому что, соприкоснувшись губами с моими, она принялась целовать меня взасос. И мне вдруг стало не 30, а 20: минус 10 лет от проникновения в рот озорного язычка пьяненькой молодушки, рассиживающей на моем паху. Я словно вернулся в прошлое. И мне это нравилось.
Почувствовав своей костлявой жопой, что я возбужден, Лена заерзала ею энергичнее.
Ах ты ж маленькая шалунья.
Я потянулся свободной рукой к ее животу, юркнул пальцем в пупочек, затем дернулся выше и помассировал небольшую грудь. Небольшую, но твердую, с металлическими сосочками. Блондинка одобрительно хрипела. Ее подружки восторженно галдели.
Лена сильнее крутанула задницей. И я, перешагнув пальцами через ее пупок, запустил руку за край белой юбочки. Нащупал трусики и скользнул под них.
Она немного раздвинула ножки, открывая мне проход для…
Вдруг в свете фар я увидел что-то!
Человека?!
И врезал по тормозам.
Свирепо заскрипели колеса.
Блондинка схватилась за мою шею крепче. Обе шатенки с криком резко дернулись вперед, роняя бутылки и обливаясь из них.
Впереди послышался глухой удар и почувствовался толчок.
Мы остановились.
Сука!
Я сбил человека.
Это очень и очень хреново! И возможно, совсем трагично для человека.
Девушки затихли. Огромными, инопланетянскими глазищами они смотрели на меня и друг на друга.
Подушки безопасности почему-то не сработали.
– Что это было? – вякнул кто-то.
Наконец я зашевелился:
– Давай, давай, вставай! Слезай с меня! – и сбросил с себя испуганную блондинку. Как бы тепло и приятно ни было в ее трусах, сейчас они меня не согреют.
Я выскочил из машины и осмотрелся.
Впереди, на асфальте, лежал мужчина. Босой!
В этот момент мне вспомнился не только профессор со своей необъяснимой странностью ходить без обуви, но и слова моих знакомых из дорожной полиции. Они как-то упоминали, что если со сбитого пешехода слетела обувь, то это стопроцентный труп.
Это очень и очень хреново. И для человека – превратившегося в труп. И для меня – не желающего попасть за решетку.
Дверь моей машины открылась, из нее показалась блондиночка, а следом повылезали шатенки. Все выглядели сильно встревоженными и, кажется, уже порядком отрезвевшими. Девушки оглядывали улочку, на редкость оказавшуюся действительно тихой и пустынной.
– Че случилось?
– Мы врезались во что-то?
– Охренеть! Это кто?!
– Он живой?
– Мы че, убили его?!
– Трындец!
– А мы-то при чем?
– Трындец! Че делать-то?!
– Да на хрен оно мне надо!
– Давайте свалим, девчонки!
– Он его убил, пускай и хоронит!
– Дура!
– Сама дура!
– Правильно она говорит, валить надо!
– Давайте! Скорее!
И они, синхронно передвигая ножками, застучали каблуками по дороге и смылись куда-то за угол. Сучки тупые.
Я подошел к неподвижно лежащему человеку. Это был мужчина лет шестидесяти, обросший неряшливой бородой, с засаленными лохматыми волосами, одетый в старый подранный пиджак, грязный шерстяной свитер и спортивные штаны с дырками на коленках. Его голые ступни были в грязи.
Вывод напрашивался один – это бомж. И обуви, вероятнее всего, у него не было и до того, как я его сбил. А значит, он труп не на сто процентов.
Я наклонился над ним. Ну что делают в таких случаях? То, что где-то видели, и скорее всего – в художественных фильмах: я положил пальцы ему на горло, чтобы прощупать пульс. Прислушивался к ощущениям. Но, сука, ничего не понимал. Вроде было какое-то шевеление, но я уверен, что исходило оно от меня. Мое сердце шарахало так, что раскачало бы всё, к чему бы я ни прикоснулся.
Я огляделся вокруг.
Свидетелей вроде нет, меня никто не… Да о чем я думаю! Надо срочно везти его в больницу. Без оговорок.
