— Я согласна, — еле слышно прошептала она, наконец осознав суть его слов.
Восторгу Марка не было предела. Он крепко обнял ее, нежно тронул губами ее губы:
— Ты — моя любовь. Ты — мое дыхание. Ты — моя жизнь.
— А ты — моя.
Марк, торжественно вошел в гостиную, ведя под руку Жанну. И, не в силах сдерживать своей радости, объявил тетушке Марте и Людмиле, застывших в ожидании еще с момента оглушительного крика, доносившегося из его спальни:
— Мы решили пожениться!
Марта бросилась обнимать молодых людей, в глазах ее блестели слезы. То были слезы радости.
— Наконец-то, — нарочито ворча произнесла она. — Я уж думала это никогда не случится. Будьте счастливы.
Людмила украдкой утирала слезы. Она всей душой любила хозяина. Последние же дни жила в тревоге, что могла неосторожными словами разрушить только зарождающиеся отношения. И теперь была благодарна судьбе за то, что все обошлось.
Марк почти забросил клинику. Аглая Борисовна напрасно взывала к его ответственности перед пациентами. Она ставила его в известность об их открыто выражаемом недовольстве за постоянно отменяемые консультации и сеансы. Но он только изредка, да и то ненадолго буквально забегал в клинику, и практически сразу мчался домой — к своей ненаглядной Жанне.
Жанна вообще не появлялась у себя дома, чем вызвала обеспокоенность Лары.
Анита обрывала телефон в надежде дознаться в числе первых, что там происходит у Жанны с Марком.
Марина убеждала подругу хоть изредка появляться в отделе рекламы.
Даже Буравский не выдержал и обеспокоил ее своим звонком, выразив желание обсудить некоторые производственные вопросы.
Всем было дело до них. А им никто не был нужен.
Им было не до соблюдения приличий. Они просто наслаждались своим счастьем.
Точнее — они были совершенно счастливы.
Тетушка Марта торопила с посещением ЗАГСа. По ее представлениям узаконить отношения надо было немедленно. Поэтому всем на радость они выкроили минутку, чтобы подать заявление и установить дату свадебного торжества.
Развивающимися событиями была недовольна только одна особа — Ксения Петровна. Она еле сдерживалась, чтобы не посетить Жанну с целью отговорить ее от очередного замужества. Ксения не упускала момента, чтобы не поговорить с Анитой о подруге.
— Понимаешь, Ани, ей не нужен этот брак. Жанна не понимает одной простой вещи: замужество накладывает определенные обязанности на женщину. Оно ей надо? А вдруг Марк разобьет ее, и без того раненное сердце.
— Ксеня, ну что ты нагнетаешь мрак? Получается, и мне не надо было выходить за Антона?
— Вы совсем другое. У тебя ребенок, ему нужен отец, да и Антону пора было остепениться.
— А Жанне тоже пора подумать о ребенке, — парировала, слегка обиженная бабушкиными словами Анита. Данилка стал роднее родных и для Антона, и для самой Ксении. Так почему же она все-таки напоминает ей грехи молодости? Ведь у них счастливая семья.
Невзначай напомнив Аните о том, что Данилка не родной сын Антона, Ксения вызвала в ней приступ агрессии, поэтому она в сердцах добавила:
— И вообще, чего вы привязались к Жанне? Она что вам — дочь? Оставьте ее в покое. Это ее жизнь. Пусть живет, как считает нужным.
Ссора двух людей, давно ставших близкими, закончилась обоюдной обидой. Каждая считала себя правой и не желала больше возобновлять тяжелый разговор. Ксения отправилась с Данилкой, которого любила всем сердцем, на прогулку. Анита после их ухода все-таки позвонила подруге.
— Жанночка, как вы там? Что у вас нового? Совсем ты забыла о нас. Вот и Ксеня жалуется.
— Ани, простите меня. Сказать, что мне не до вас, было бы неправдой. Просто… ну я даже не знаю, что сказать…
— Да я понимаю. Просто ты счастлива. Я рада за тебя.
— Я благодарна тебе за это. Бабушку Ксеню успокой. Все нормально. Скоро мы распишемся. О дне торжества я обязательно сообщу вам. Вы же у меня самые близкие.
— Марк, я побуду дома два-три дня. Да и в компании меня давно ждут. Кстати, тебе тоже пора заняться пациентами, а то совсем забыл о них.
— Ты права, Жани. Но три дня это так много. За что ты наказываешь меня? — тоном обиженного ребенка возразил Марк.
— Перестань. Нельзя забывать о близких людях и делах. Это важно.
— Хорошо. Только позволь навещать тебя, — упрашивал он.
— Так я ведь и не запрещала, — смеясь успокаивала его Жанна. А сама тоже с трудом представляла себе разлуку хоть на день.
Проблемы, откладываемые в долгий ящик, буквально навалились на обоих. Марку пришлось по новой восстанавливать посещения своих постоянных пациентов, составляя уплотненный график. Выслушивая их жалобы, он не мог не думать о Жанне, круто отчитывал себя, но обуздать свои мысли не мог. Впору было бросать работу и бежать к ней, чтобы опять целовать, обнимать ее, вдыхать воздух, которым дышит она.
Жанне тоже нелегко было окунуться в обычную жизнь. Лариса утомляла рассказами о домашних проблемах, которых по сути вообще не существовало. Буравский обрушил на нее ворох бумаг, которые надо было не только подписывать, но и вникать в их содержание — так настоятельно требовал Вадим. А Марина не отставала с расспросами и пыталась навязать ей свои новые идеи по рекламе.
Жанна к концу первого рабочего дня сбежала из офиса и отправилась к Аните. Отдохнуть, как она решила для себя, от всех и вся. Но не тут-то было. Здесь ее взяла в оборот подруга.
— Ани, я тебя умоляю. Ну что вам всем неймется. Все у нас прекрасно. Да, я обожаю Марка, он — меня. Я думаю, что это любовь. Я не могу дождаться до вечера, чтобы на минутку увидеть его, хотя сама просилась домой. А теперь хочу к нему. Ты же знаешь, что особняк Олега меня тяготит своим шиком, блеском, бессмысленной роскошью.
— Мне бы твои заботы, — с улыбкой перебила ее Анита, жалуясь на тесноту их квартиры.
— Так, может, вы переедете ко мне? Лариса стонет, что ей надоело одной болтаться по пустому дому.
— Вот еще! Мы что бомжи какие-то, по чужим углам скитаться. Нет уж, мой дом — моя крепость. К тому же, Антон уже скопил достаточную сумму для покупки нового жилья — более просторного… Скоро может понадобиться.
— Ани! Я правильно поняла?
— Пока молчу. Даже Антону еще не сказала. Но надеюсь, что да. А вы еще не планируете деток?
— Ты же знаешь, я очень хочу ребенка… Надеюсь, что и Марк тоже. Правда, мы еще об этом не говорили. Не беги вперед паровоза, всему свое время. Расскажи лучше, как твои?
— Данилка совсем большой, тянется больше к Антону — мальчишка. Антон старается для семьи, много работает. Одним словом, все хорошо. Меня больше Ксеня беспокоит, стала ворчливая, все чем-то недовольна. Просит тебя уговорить замуж не выходить. Мы даже повздорили из-за этого. Возраст, наверное, дает себя знать. Как-то мы ее застукали — к экстрасенсу она ходила. Что, зачем — не рассказывает.
