— Какая? — опешила я. Для меня было странно, что в этом деле меня могут просить о помощи.
— Мы дадим вам фото, — сообщил он, просверлил меня взглядом и протянул бумажный конверт. — Нам бы хотелось, чтобы вы опубликовали эти снимки в газете, если возможно. Снимок мы никому не давали. Можно так и написать: пропавшие девочки найдены мертвыми. Ну и фото опубликовать.
Эти слова не просто меня удивили — шокировали. Обычно из следствия приходится выбивать информацию, искать ее окольными путями. А тут они сами просят опубликовать снимок. Зачем? С какой целью? Кончиками пальцев я ощутила, что в конверте лежат две фотокарточки. Я открыла его, взглянула на снимки и замерла. Я не видела себя со стороны, но уверена, что в тот момент мое лицо отображало весь ужас, который был запечатлен. На фото два окоченевших детских тела в пестрой одежде, лежавшие на снегу. Стеклянные глазки слегка прикрыты, рты застыли в полуулыбке, а на шее у обеих видны следы удавки. Дыхание сперло и хотелось скорее зажмуриться.
— Катерина, мы очень просим вас разместить информацию и указать наши телефоны. Помогите следствию найти убийцу. В другой раз мы поможем вам, — после долгой паузы сказал он, увидев ужас на моем лице.
Я не до конца понимала, почему он просит опубликовать фотографии. Что это даст следствию? Ведь был у них какой-то расчет. Но какой?
— Фотографии возьму, — ответила я. — Но мне нужно поговорить с редактором. Вы сами понимаете, такие снимки могут вызвать очень негативную реакцию читателей.
— Мы всё понимаем. Но хотелось бы, чтобы вы все же пошли нам навстречу, — произнес Вадим Сергеевич.
— Я постараюсь, хотя от меня зависит далеко не все… А что вообще известно об этой семье? — попыталась я увести разговор в другое русло и узнать хоть какую-то информацию по делу. Ведь одних фотографий недостаточно для материала.
— Ну, семья как семья, — ответил он, однако я почувствовала, что начальник следствия недоговаривает. — Родители девочек в разводе. Проживали дети вместе с мамой и отчимом. Старшая ходила в школу, младшая — в сад.
— А где работали родители? Где проживали? — Я старалась выудить хоть что-то, чтобы понимать, куда двигаться дальше.
— Проживали на улице Баныкина, — уклончиво ответил Вадим Сергеевич. — Неподалеку от места, где нашли тела. Обнаружили их сегодня днем, рядом с городским кладбищем.
— А где работали родители девочек? — Я тянула информацию будто клещами.
— Мы пока не можем это разглашать, — отрезал начальник следствия.
Внутри меня разрывало от недовольства. Сами просят опубликовать фото, а данных практически не предоставили. Почему?
Первое, чего хотелось, когда я вышла из душного кабинета, — глотнуть холодного февральского воздуха.
На часах было около 20:00. Через час номер будет сверстан и уйдет в печать. Я не знала, что делать со всей этой жуткой информацией и с тем конвертом, который лежал в руке. Я закурила. Тогда мне казалось, что это помогает собраться.
«Ехать в редакцию полтора часа минимум, — крутились мысли в голове. — Завтра утром следственный комитет даст информацию всем журналистам о том, что детей нашли мертвыми. Вот за такое меня точно по головке не погладят. И эксклюзив уплывет из-под носа, и день потрачен впустую».
Делать было нечего, и я позвонила Свете. Я всегда советовалась с редактором в таких случаях, чтобы потом не получить по шапке.
— Возвращайся срочно в редакцию, — ответила она. — Немного задержим отправку номера на печать. Главное — поторопись.
Мы быстро домчали до места. Я зашла в кабинет главреда и дрожащими руками передала конверт с фото.
— Господи, какой ужас! — воскликнула Света. — Но надо писать. Иди срочно диктуй на верстке все, что знаешь. И скажи, чтобы сразу отправляли в типографию.
Кое-как из тех обрывков, которые мне дали, я собрала материал. Фото тоже опубликовали, но лица детей замазали с помощью специальной программы так, чтобы невозможно было разглядеть.
Весь вечер меня преследовало гнетущее чувство от увиденного и от странной ситуации, сложившейся вокруг этого дела. Я позвонила своему другу, следователю Саше. Рассказала суть и описала в красках фокус следователей со снимками.
— Кать, мой совет: не пиши лишнего, чтобы не вляпаться в дерьмо, — предупредил он. — Тебе сказали, кто эти девочки? Это дети сотрудников милиции. Напишешь не то — заработаешь проблем.
— Слушай, а как думаешь, зачем они мне эти фотографии дали? — спросила я. — Обычно подобные снимки из материалов дела журналистам не дают. Никак не могу понять логики.
— Прошла информация, что подозреваемый уже задержан, — сказал Саша. — Возможно, ему статью из газеты покажут с фотографиями. Это, знаешь, некий элемент устрашения. Может подтолкнуть к тому, что он все расскажет следователям. Вот так. Ты же опытный журналист, должна понимать такие вещи.
Тут я таки вспомнила случай с Бабаевым, когда сыщики блефовали и показывали ему фотографии трупов из картотеки. Кстати, именно после этого убийца стал путаться в показаниях и в конце концов сознался.
В ту ночь я долго не могла уснуть, сомкнула глаза только под утро. И проспала, не услышав будильник. Это было роковой ошибкой, потому что я планировала приехать в редакцию пораньше, договориться с водителем и уже оттуда немедленно ехать в Тольятти. Меня разбудил звонок главного редактора.
— Катя, тебя где носит? — кричала в трубку Света. — Срочно в редакцию! Срочно!
Я одевалась буквально на ходу и нервно набирала номер такси. Жила я не близко и в редакции была только через 40 минут. Света была явно недовольна опозданием. Она окинула меня холодным взглядом и даже не предложила присесть.
— Я сегодня все утро принимаю звонки как справочная, — сказала она. — Много возмущения по поводу фото, люди хотят знать, кто убийца! Спрашивают — это что, сериал? Езжай выяснять подробности. Водитель уже ждет.
Единственной зацепкой был примерный адрес проживания семьи Сураевых. В базе данных значилось, что прописаны они в поселке под Самарой, хотя, очевидно, там не жили.
Первым делом я заглянула в ближайший магазин. Мне нужно было купить сигарет да и плюс ко всему узнать информацию. Продавцы небольших магазинчиков — неважно, городских или сельских — это отличный источник. Обычно они знают все сплетни и происшествия своего микрорайона, поскольку каждый день обслуживают поток людей. И почти все продавщицы женщины, которые по натуре любопытнее, общительнее и внимательнее к деталям.
За прилавком стояла пышнотелая дама лет сорока. Я купила пачку сигарет и жевательную резинку. Рассчитываясь, я решила завести разговор издалека.
— Вы читали газеты сегодняшние? Пишут такой ужас, что детей нашли убитыми в Баныкинском лесу, через дорогу, — заговорила я.
На ее лице не было ни капли удивления. Наоборот, она будто ждала собеседника, чтобы обсудить последние новости.
