— Как вы намерены доказывать невиновность или добиваться смягчения наказания? — спросила я.
— Для начала запросил суд присяжных, — ответил он. — Возможно, они тоже посчитают, что убивал не он. Вообще, я думаю, зря он все-таки сознался. Еще немного, и срок давности по статье прошел бы. Никто искать бы не стал.
Перед залом заседаний начали собираться люди. Большинство из них родственники Алексея Носкова и знакомые. Отца не было. Поддержать сына пришла мать — Ольга. Худощавая женщина лет шестидесяти. Она очень переживала, что пропустила момент, когда сына повел конвой. Я пыталась с ней заговорить, но она наотрез отказалась.
— Читала я ваши статьи, — бросила мне мать подсудимого. — Все следствие там расписали. А как девчонке жить теперь с тем, что отец убийца? Видно, детей у вас нет, не понимаете.
Не была готова разговаривать в этот раз и Олеся. В перерыве между заседаниями она поймала меня, но бросила лишь одну фразу.
— Слушай, не пиши про меня, а? — просила она слезно. — Ну, сделай вид, что меня нет. Это же несложно. Я же не сторона дела.
— Олеся, я не могу обещать, что не буду писать и не будет звучать ваше имя, — ответила я. — Все зависит от показаний в суде.
— Ладно, — бросила она и ушла.
Слушания начались с изучения материалов дела. Судья включил запись, где Алексей давал показания на месте. Спокойно и уверенно с экрана на нас смотрел худощавый мужчина с потухшим взглядом. Тихо и даже монотонно он рассказывал, как нанес несколько ножевых ранений сначала Виктору Шуваеву, потом его жене. Свои показания Алексей подтвердил и в суде. Слово в слово в очередной раз повторил то же, что и на допросе, и при даче показаний на месте преступления.
Через железную решетку я старалась разглядеть его. Обычно люди на скамье подсудимых нервничают, взгляд бегает, руки дрожат. Носков был спокоен и безмятежен. Словно простой зритель он наблюдал со стороны за происходящим. Было ощущение, что он для себя все решил, свыкся и принял, что проведет несколько лет за решеткой, а суд для него — просто формальность.
— Зачем вы совершили убийство? — спросила судья.
— Из корыстных побуждений, — спокойно ответил он. — Я был зависим и хотел получить хоть какую-то сумму на дозу. Мы забрали деньги, какие нашли. Потратили на наркотики.
— Вы раскаиваетесь в содеянном?
— Конечно, — сказал Алексей. — Меня совесть замучила. Я бросил наркотики, исцелился. Но совесть душила. Меня каждый день терзало это. И настал момент, когда я понял, что жить незачем. Мне нечего больше терять, и могу признаться.
Слушатели слегка замешкались от такого признания. Однако Алексей так уверенно говорил, что лично я ни на секунду не сомневалась — он не врет. Уверена, когда героиновая пелена спала с глаз и он вернулся к нормальной жизни, убиенные старики являлись во сне. А измена жены — будто спусковой крючок.
На заседании открылся новый факт. Судья озвучила, что Алексей уже попадал в поле зрения правоохранителей. Оказывается, примерного студента незадолго до убийства судили за кражу. Причем попадался на хищении чужого добра дважды. Тогда отделался условным сроком. Ну, а дальше более тяжкое преступление.
Честно говоря, я удивилась всем положительным характеристикам родных. Неужели и после кражи они ничего не видели? Или просто не хотели замечать очевидного?
В суд начали вызывать свидетелей. Олеся показания давать отказалась. Сказала, что подтверждает те слова, которые сказала несколько месяцев назад следователю. Она еще раз вопросительно взглянула на меня и удалилась из зала. Пришел черед других родственников.
Из всех показаний меня зацепили только слова сестры Олеси, Екатерины. Она рассказала, что накануне признания Алексей с супругой поссорились.
— Мне кажется, Леша назло Олесе сознался в убийстве, — заявила она. — А поругались они из-за ее измены. Сначала сестра стала встречаться с инструктором по вождению. Она рассказывала об их отношениях, не стесняясь мужа. Перед этим поехала на отдых в Туапсе — и там курортный роман случился. Леша тоже узнал и очень переживал. Накануне явки с повинной у них был скандал. Олеся говорила, что Леша ушел и хлопнул дверью. Она бросила вслед: «И куда ты пойдешь?» Леша ответил, что найдет себе место. Вот и нашел. Отомстил.
На суде я узнала, что, оказывается, перед тем, как Алексей дал явку с повинной, он позвонил Олесе и признался в убийстве. То есть для нее это не стало сюрпризом, но и мужа отговаривать женщина не стала. Опять же вопрос — почему? «Может, и на руку было, что он окажется в колонии, — подумала я. — Ведь тогда можно устроить личную жизнь без надоевшего мужа».
Адвокат весь процесс гнул свою линию. Он утверждал, что его подзащитный не убивал стариков, а наговорил на себя специально, чтобы отомстить жене. Защитник бравировал кипой положительных характеристик Носкова от друзей, соседей и бывших коллег.
Алексей действительно не был похож на хладнокровного убийцу, который пойдет на все ради героина. Но такой он сейчас. А каким был десять лет назад? Наркоманов ломка толкала и не на такие зверства. Плюс ко всему первая судимость ничему не научила.
Лично у меня не возникало сомнений, правда ли он убил. Так много деталей невозможно придумать или узнать от посторонних. И присяжные это поняли. Они вынесли вердикт, что Алексей Носков виновен, однако заслуживает снисхождения.
Прокурор запросил 18 лет колонии. Адвокат настаивал на невиновности и на самооговоре. Судья вынесла приговор — 15 лет колонии. Это на пять лет больше, чем он скрывался от правосудия.
Алексей все-таки не Раскольников. Мотив убийства более прозаичный. Вряд ли он задавал себе вопрос — «тварь ли я дрожащая или право имею?» — накануне убийства.
Алексей отбывает наказание в колонии строгого режима. Он должен выйти на свободу в 2024 году.
123
6. Месть педофилу
Эту историю я узнала от одного коллеги. Во время работы криминальным репортером мне необходимо было дружить со своими собратьями по ремеслу, обозревателями новостей преступного мира.
Во-первых, если я что-то пропускала, то всегда могла рассчитывать на поддержку коллег. У нас работало негласное правило: если узнал первым и уже написал, поделиться с другим журналистом контактом считалось делом чести. В следующий раз помогут тебе. Во-вторых, резонанс решал очень многое. Бывали ситуации, когда мне не давали комментарии по какому-то делу. Однако если по этому же поводу в МВД или следственный комитет позвонят еще десять журналистов, предоставить информацию все же придется.
Бывало и так, что герои публикации заинтересованы в резонансе, и тогда они могут попросить репортера поделиться с другими работниками СМИ. Это оказался как раз такой случай.
Воскресным вечером мне позвонил коллега из Тольятти, Сергей. Звонил он крайне редко. Я подумала, что хочет спросить контакты кого-то из моих героев. Но в последние недели я о Тольятти не писала.
