МЕТЕОРИТ
В больничной палате находились три человека. Восточный мальчик с волосами, подстриженными «под горшок», девочка с длинными черными жесткими волосами и еще одна девочка, изящная, с овальным лицом балерины.
Узнав их, мужчина на больничной койке улыбнулся. Вышла не очень красивая улыбка: поверх его губ было наложено несколько швов. Его нога была подвешена на белых бинтах, и от его тела к разным приборам вела куча тонких трубочек.
— Эй, — прошептал он, когда трое приблизились. — Ну как?
— Как ты? — спросила Мистраль, нагнувшись, чтобы поцеловать его в щеку.
Электра и Шенг обняли его. Его подбородок кололся из-за щетины.
— Не в лучшей форме, — прошептал Гермес.
— Что сказали врачи?
— Я не понял… — закашлялся он. — Им нужен был номер моей страховки. Я им продиктовал… и больше их не видел. Я знаю, что у меня сломана нога. И наверное, одно или два ребра. Мне немного зашили губу и вставили два зуба. Но в целом все могло быть и хуже.
— Могло быть хуже для всех нас, — заключил Шенг.
— Точно.
Ребята нашли стулья, присели и рассказали инженеру о встрече с индейцами и о танце в Инвудском лесу в честь Харви.
— А он где сейчас?
— Дома. Он не очень хорошо это воспринял.
— Что он не очень хорошо воспринял?
— Мысль о своем даре. Она его пугает.
— Он не хочет признавать, что у него есть этот дар, — подтвердила Электра. — Он говорил со мной об этом. Он сказал, что ему слышится голос брата…
Мистраль вздрогнула:
— Это, наверное, неприятно.
— Черт! — воскликнул Шенг. — А мне бы так хотелось иметь дар!
Потом ребята рассказали об открытке, адресованной Харви.
— Он оставил ее Квиллерану восемь лет назад… когда Харви было шесть лет.
— Когда нам всем было шесть лет.
— Для почтальона он хорошо умеет предсказывать будущее, — пошутила Электра.
Мистраль посмотрела на жидкость в трубочках.
— Индеец сказал нам, что он ждал Харви. Он сказал, что Каменная Звезда — это имя. Его имя. И что раньше это было имя профессора Альфреда.
— Альфреда?
— У него был такой же дар, как и у Харви.
Гермес не ответил, только удивленно посмотрел на трех друзей.
— Надо сказать, что с этим чемоданом… он вас вовлек в самую настоящую кашу.
— Да уж, — признала Мистраль.
— Но он нас не бросил, — добавила Электра. — Он как бы… подготовил своих друзей, Цыганку в Риме. И индейцев сенека в Нью-Йорке.
Четверо быстро заговорили о Якобе Малере, об Эгоне Носе и о его танцовщицах. Они начали рассуждать о том, что оба этих человека, казалось, работали на других людей.
— На кого-то из моего города, — добавил Шенг.
Потом они попытались представить себе, что произошло в метрополитене после атаки воронов. И каким опасностям они могли еще подвергнуться.
Гермес разволновался и начал крутиться в постели, подвергая опасности свою загипсованную ногу.
— Если бы я только мог отсюда выйти…
— Но ты не можешь.
— Не волнуйся за нас. Мы справимся.
Ребята положили на тумбочку Гермеса сотовый телефон.
— На всякий случай, — сказали они и решительно встали. — У нас есть идея, как расшифровать криптограмму с открыток.
— Ну и?
— Мы начнем с исследователя Роберта Пири, — с удовлетворением объявила Мистраль. — И с метеорита, который он привез в Музей естественной истории.
Оставшись один, Гермес ждал. Ждал долго.
Он повернул голову чтобы посмотреть в окно. Черный ворон ритмично постукивал клювом по подоконнику.
Время от времени крупный индеец, одетый, как медбрат, проходил мимо него, чтобы проконтролировать, все ли в порядке. Каждый раз Гермес поднимал большой палец, и индеец уходил.
Около полудня Гермес взял сотовый телефон с тумбочки. Он набрал длинный международный номер.
Подождал.
Ему ответили на шестом гудке.
— Мама? — сказал Гермес. — Привет. Как я? Хорошо. Отлично! Да, Фантастический город. Я в музее. Да… в музее американских индейцев. Да. Тут все их… традиции. Да. Традиции. Что? А, странный голос… Простудился. Да нет, ерунда. А ты как?
Электра сидела на заднем сиденье такси, опершись подбородком на руку. Вокруг сверкали небоскребы. «Два дня, — думала она. — Потом надо уехать. И я его больше не увижу».
— Подождите меня здесь, пожалуйста, — сказала девушка таксисту когда они подъехали к домику Гермеса в Квинсе.
Она поднялась на второй этаж и оказалась в квартире. Перешагнула через кучи разбросанной одежды и перевернутой мебели, нашла туалет, вошла и открепила зеркало от стены, прикрыв его наволочкой от подушки, чтобы не отразиться в нем.
На сиденье такси зеркало казалось более твердым и тяжелым.
— Теперь в Виллидж, Грув-Корт, — сказала Электра таксисту через перегородку.
Держа руку на старинной вещи, которую они взяли в митрео под базиликой Святого Клемента, Электра попыталась представить себе, что думал Харви. Ей казалось, что она хорошо понимает его чувства: смесь гнева, удивления и страха. Те же самые ощущения испытывала она, когда поняла, что в ее руках заключена энергия, что она способна выключать электрические приборы и гасить свет. Совершенно новое ощущение, которое ее беспокоило. Желание побыть наедине с собой, чтобы осознать все это. И принять.
Электра знала, что это не придет быстро: Харви не отвечал на звонок, его нужно было оставить в покое. Но у нее было только два дня…
Через двадцать минут она вышла из машины перед калиткой сада в Грув-Корте.
«Индеец Квиллеран был прав, — подумала она, посмотрев на сад. — Высокая трава, цветы, листья на деревьях, первые почки, готовые раскрыться».
— У того, кто здесь живет, есть дар земли, — сказала она себе.
Она попыталась найти имя «Миллер» на табличках рядом с домофоном, но сразу поняла, что в этом нет необходимости.
Харви стоял на лужайке. Он был босой. У него были закатаны рукава, руки почернели от земли, джинсы испачканы травой.
Он смотрел на нее.
— Я чувствую ее, — сказал он через забор. — Я ее правда чувствую.
