Подавальщик поставил на стол круглую раскалённую плиту. Судя по усилию, с которым он держал этот горячий круг, выполнена он была как минимум из чугуна. А может камень такой. Поставленный сверху чайник, в виде усечённого конуса с прямым носиком, слабо зашумел.
Пирог, который Анариэль просила оформить, подали на прямоугольном блюде, в углах которого были мисочки с джемами из ягод. Он выглядел очень аппетитно. Коричневая корочка, цветочки и веточки из теста, навевали детские воспоминания. Пирог был разрезан на равные дольки. Сервис!
– Ну что ж, попробуем кулинарный шедевр твоего повара, – я театрально сглотнул, отодвигая в сторону нетронутое блюдо с овощным рагу. Выбрав кусок побольше, положил его перед собой, на услужливо поставленную подавальщиком тарелочку, – тебе положить? – спросил я у своей спутницы.
– Нет, – глухо отозвалась она. Я пожал плечами и начал наливать в элегантные чашечки приятно пахнущий отвар.
– Ты собираешься его есть? – ровным голосом спросила Анариэль.
– Ага, – бесшабашно отозвался я, ставя чайник на место, – а что?
– Зачем тогда песню мне пел? – на щёках принцессы играли желваки. Он неё волнами шло негодование и злость.
– Развеселить хотел, – глядя ей в глаза честным взглядом, пояснил я.
– Развеселил, – прошипела девушка, поднимаясь, – сейчас лопну от смеха!
Она взяла мою тарелку с пирогом и опрокинула содержимое в овощное рагу. Потом туда последовал и весь пирог. Тяжело дыша, раскрасневшись, Анариэль уничтожающе посмотрела на меня, сжав губы и нахмурившись, развернулась и выскочила из трактира.
Конечно, эту сцену видели все, кто смотрел в нашу сторону. Пожав плечами, я немного посидел, типа я растерян и собираюсь с мыслями. Потом встал, взял кувшин с вином, которым угостил меня бывалый воин, и долгими глотками осушил половину. Вытер губы рукавом. Поднял гитару, и повесил её за ремень на плечо. Боковым зрением увидел, что и воин, и Тивунель, и ещё с десяток зрителей наблюдают за мной. Ну сплетнями мы теперь обеспечены на месяц вперёд.
– Хозяин, возьми за неудобства, – я положил на барную стойку золотой. Кстати последний. Что–то я подрастратился.
– Ну что вы, господин глаэр! Какое неудобство. Спасибо за ваши песни, – любезно отозвался бармен.
– Сдачи не нужно, – предупредил я эльфа, пытающегося достать из кармана мешочек с деньгами.
– Спасибо, великодушно, – учтиво поклонился хозяин бара, – всегда к вашим услугам.
– Всё было очень вкусно. Извини, что так вышло, – сделал я жест рукой в сторону испорченного пирога. Всё же люди, то есть эльфы, старались….
– Всегда рады видеть вас у нас в гостях, – ещё раз кивнул эльф.
Повернувшись, я направился к выходу. Тивунель не отрываясь смотрела на меня. Видимо ей не говорили, что так смотреть на мужчин неприлично, и может быть расценено как приглашение. А может на это и рассчитывала. Не скажу, что от неё шло желание познакомиться со мной поближе. Была заинтересованность. В высшей степени. И оценка, что–то похожее – «Ну–ну, посмотрим что ты за гусь такой!»
Когда проходил мимо седовласого воина, тот поднял руку согнутую в локте, со сжатым кулаком, типа «Но пасаран». Я остановился.
– Ты парень того… не переживай. Найдёшь себе правильную женщину, – воин провёл ладонью по подбородку, – ровню себе…
Я непроизвольно потёр свой подбородок. Ах вот он о чём. Вот тебе и фотоэпиляция волосяного покрова лица. Мелкая шкурка уже есть! Получается, Тивунель не оскорбила меня, а назвала вещи своими именами. С её точки зрения.
– Я смотрю, тут есть правильные женщины, – кивнул я в сторону, пялящейся на меня Тивунель.
Воин чуть наклонился, чтобы увидеть на кого я киваю.
– Не-е паря. Это поменять шиш на кукиш. Не гонись за высокородными. Они от долгой жизни, да безделья, потихоньку с ума сходят. У них на каждый день по мужу. Под настроение…Поверь старому воину, замучают своими капризами. Ты того… ищи ровню, – воин направил костяшки кулака ко мне. Я легонько стукнул кулаком по ним:
– Спасибо, отец, на добром слове. Я услышал.
– Ровных дорог тебе, глаэр.
– Ровных дорог, отец, – попрощался я и вышел из трактира.
На улице уже стемнело. Время? «21–21» – пробежало перед глазами. Показательно. Всегда верил, что если видишь одинаковые цифры на часах, это к удаче. Вдохнул ночную свежесть полной грудью. Пахло дождём. Красотень!
Анариэль стоял слева, около пустой коновязи, опершись на неё и глядя в небо. Спустившись по ступеням, подошёл к ней. Девушка никак не среагировала, продолжая рассматривать чёрное небо, по которому плыли причудливые, тяжёлые облака.
– Хорошо. Тихо, – проговорил я, встав рядом и опершись руками о перекладину коновязи, продекламировал:
Какая ночь! Как воздух чист,
Как серебристый дремлет лист,
Как тень черна прибрежных ив,
Как безмятежно спит залив,
Как не вздохнет нигде волна,
Как тишиною грудь полна!
(Фет А. А.)
И опять в ответ тишина. Я молчал, молчала и Анариэль.
– Что там было? – спросил я, имея ввиду пирог, и наложенные на него заклинания. Немного помолчав, принцесса проговорила:
Я эльфийка, а ты человек, и мы не в силах это изменить, – она помолчала, я ждал. – Если взять плоды Мэллорна в восковой зрелости, и провести ритуал, получается зелье, продлевающее людям жизнь. Только у людей появляется зависимость от зелья… И к продлению жизни это уже не имеет отношения… Скорей наоборот.
Девушка замолчала. Так вот оказывается, что волнует мою подругу. Моя продолжительность жизни. Во даёт. А я то думал её любовные муки мучают!
– Так ты хотела продлить мне жизнь?
–Я много раз видела…, – задумчиво проговорила Анариэль, – эльфийка оставалась молодой, а её суженый, будучи человеком, умирал от старости. Кстати, Тивунель дважды пережила своих мужей из людей. А ведь любила их…
– Ну ничего. Полюбит и третий раз, – пожал я плечами.
– Ага. И в четвёртый, и в десятый, и в двадцатый, – грустно проговорила Анариэль, – и в сотый, и в тысячный. Это наше проклятие, видеть смерть любимого мужчины… если он не эльф…
Я повернулся к принцессе и потянул её к себе. Она податливо прижалась.
– Скажу тебе по секрету, – прошептал я ей в заострённое ушко, – я буду жить бессовестно долго.
Девушка прижалась ко мне крепче:
– Я думала, если сделать совсем слабенький, то…
– Радость моя, – перебил я, – не нужно. Не оправдывайся. Ты поняла главное. Если мы будем честны, то преодолеем всё. Даже смерть. Понимаешь?
