Когда студенты в свою очередь стали расспрашивать его о турне, он обронил, что считает загрязнение в Пекине «отвратительным». Несколько мгновений спустя королевский кортеж уже был в пути, а несколько представителей британской прессы оставались и бродили в толпе собравшихся, расспрашивая тех о впечатлениях и прося поделиться воспоминаниями об этом событии. Во время королевских турне, когда для прессы на многих мероприятиях не хватает ни времени, ни места, журналисты обычно делят между собой различные мероприятия, а затем обменивается заметками – эту систему называют pooling. Вернувшись в автобус, направлявшийся в аэропорт, один из репортеров принялся зачитывать высказывания Саймона Кирби, студента из Эдинбурга. И тут один из ветеранов бульварной прессы заорал:
– Остановите автобус!
В те дни, когда еще не было мобильных телефонов, лучшим средством передачи информации оставалась телефонная будка. А такая информация явно заслуживала первой полосы.
Появившиеся впоследствии заголовки хорошо известны. «Филипп ничего не понял» – визжала газета The Sun на следующий день, поместив фото герцога, отретушированное в стиле Фу Манчу
[304]. На другой день заголовок газеты был почти таким же: «Королева “отень-отень” сердитая». Друзья герцога всегда указывали, что его предполагаемые «оговорки» – лишь добродушный способ оживить непростую беседу.
Британские дипломаты изо всех сил старались преуменьшить значение этой истории. Сообщая в Дальневосточный отдел министерства в Лондоне о своих «основных впечатлениях» от поездки, Ричард Эванс доложил, что «китайцы выложились по полной». После довольно пространного обобщения турне он перешел к неизбежной сути:
– Прискорбно, конечно, что герцог Эдинбургский так высказался в беседе со студентами из Эдинбурга. Я сам находился далеко от него и не слышал, что именно он сказал (есть несколько различных версий). Не менее прискорбно, что Кирби и остальные с такой охотой пустились в разговоры с журналистами, осадившими их сразу после отъезда Его Королевского Высочества (вряд ли они имели какое-либо представление о вероятных последствиях). Китайцы отреагировали на этот инцидент очень продуманно.
Это было очень изящное описание реакции китайцев. На самом деле они дали указание прессе вообще не упоминать об этом.
В последующей официальной депеше сэр Ричард (каковым он стал после того, как Королева перед отъездом посвятила его в рыцари) уделил немало страниц изложению успехов турне и лишь в самом конце упомянул «некий инцидент, который мог заставить людей за пределами Китая думать, что государственный визит был не столь идеально успешен». Избегая напрямую приводить неподтвержденное высказывание герцога, посол обвинил несколько британских газет в том, что их материалы «совершенно оскорбительны», и прямо обвинил прессу в раздувании инцидента. «Китайское правительство никоим образом не обеспокоено высказыванием, которое приписывают герцогу Эдинбургскому, но оно недовольно тем, что часть британской прессы опубликовала оскорбительные для Его Королевского Высочества сообщения в то время, когда он являлся гостем президента Китая».
Однако в Министерстве иностранных дел от инцидента так легко не отмахнутся. 21 ноября, спустя месяц после поездки, Торольд Мейсфилд из Дальневосточного отдела распространил откровенный доклад, в котором раскритиковал FCO за подход к государственным визитам в целом и отсутствие четких целей. Турне Королевы, настаивал он, должны готовиться столь же тщательно, как и поездки премьер-министра.
– В настоящее время не существует практики детально прописывать цели государственных визитов, – сожалел он.
Рекомендации «поступают во Дворец малыми порциями», а брифинги для Королевы, похоже, содержат лишь «довольно банальные сведения общего характера». Он добавил:
– Многое из этого, должно быть, и так известно Королеве. А вот интересные моменты, особенно те, которые следует донести до принимающей стороны, чаще всего не упоминаются.
Если телевидение, отметил он, показало несколько хороших репортажей и красивых кадров, пресса получала недостаточно свежего материала.
– Поэтому их сообщения неизбежно были сосредоточены на малозначимых деталях (морские слизни, плевательницы, узкоглазые). Более полный ежедневный брифинг пресс-службы, с информацией не об отделке платья Королевы, а о значении событий дня для британско-китайских отношений, мог бы предоставить им больше материала для статей.
У посольства были и другие проблемы. Перед отъездом из Китая в Гонконг губернатор провинции Гуандун подарил Королеве для сада в Виндзоре необычный жасмин-бонсай в бамбуковой клетке. Клетка оказалась слишком большой и не прошла в дверь маленького самолета, на котором Королева летела в Гонконг, а дерево было слишком хрупким, чтобы размещать его в багажном отсеке, поэтому китайцы выдали ему билет первого класса на поезд до Гонконга, где подарок мог воссоединиться с Королевой. К этому времени сотрудники Министерства иностранных дел дали ему имя Джек и организовали полицейское сопровождение до аэропорта Гонконга, где бонсай погрузили в самолет Королевы для отправки в Британию. Там дереву предстояло пройти карантин на станции Министерства сельского хозяйства в Харпендене. Филипп Рауз из FCO был послан, чтобы забрать жасмин из аэропорта на своей машине. Когда оказалось, что бонсай в нее не входит, пришлось одолжить грузовик British Airways. Наконец, в полночь Рауз добрался до карантинной станции, где ее управляющий специально задержался и ждал его. Как сообщили в британское посольство в Пекине, чиновник Министерства оказался «любителем бонсай» и «преклонил колени в экстазе и восторге». В конце концов, дерево прошло карантин и заняло свое место в оранжерее Большого Виндзорского парка.
В Министерстве иностранных дел сотрудники, как обычно, жаловались на транспорт Королевы. И снова британские чиновники ворчали, что она прилетела в Китай на построенном в США Tristar, а по Пекину ездила на мерседесе. «Генерал де Голль всегда использовал в зарубежных поездках транспорт французских производителей, – писал британский бизнесмен Том Лайон сэру Джеймсу Клеминсону из Британского совета по внешней торговле. – Если бы я приехал к Вам домой и мне не подали бы горчицу Coleman’s Mustard, я бы продал свои акции!» Его письмо было одним из многих, что циркулировали по разным отделам Уайтхолла. Эрик Бестон из Отдела торговли и промышленности лаконично отпарировал: «Отбытие из Китая на борту королевской яхты вряд ли можно считать ошибкой».
Несмотря на все сбои, визит достиг своей главной цели – распахнул дверь в величайшее закрытое общество на Земле. Он успокоил миллионы жителей Гонконга, а британские бизнесмены и дипломаты также получили от него большие выгоды. Китайцы, несомненно, оценили визит как весьма успешный и охотно обсуждали будущие королевские визиты. Принцесса Маргарет прибыла в Пекин несколько месяцев спустя. Как всегда, обретенная в ходе визита добрая воля осталась во власти политических событий. Подавление протестов на площади Тяньаньмэнь три года спустя на некоторое время пресекло планы королевских визитов в будущем, как и напряжение в преддверии передачи Гонконга в 1997 году.
