И выбор пал на архиепископа Бари Бартоломео Приньяно – неаполитанца по происхождению, зарекомендовавшего себя с положительной стороны, который как бы устанавливал баланс в раскладе сил: он был итальянцем, но в то же время являлся неаполитанцем, что позволяло предполагать, что он не будет противопоставлять себя Джованне, союзнице французской короны, и тем самым гарантирует равное отношение к обеим нациям.
Выборы были анонимными, лишь один из кардиналов, Орсини, заявил, что его голос можно присоединить к любой кандидатуре, которая будет выбрана большинством. Архиепископ Бартоломео был приглашён на Конклав и преимущественным количеством голосов избран новым папой. Этот понтифик, по подсказке небес, выбрал себе имя Урбан VI.
* * *
Опасаясь, что и этот вариант не удовлетворит бушующих римлян, грозящих штурмом взять здание, где проводилось совещание, кардиналы не спешили с объявлением новости о появлении нового папы. Таким образом, они решили запустить слух об избрании старого итальянского кардинала собора Святого Петра, Тебальдески, предложенного кардиналом Орсини, который якобы отказался от такой чести из-за своего преклонного возраста…
Все улочки и площади были заполнены людьми, с одинаковым нетерпением ожидавшими окончания процедуры и выхода новой главы Католической церкви. Новость о выборе Тебальдески несколько успокоила бушующую толпу, а некоторые из штурмующих, толкаясь локтями, прорывались в здание, чтобы лично просить избранника принять это назначение.
Кардиналы с ужасом пытались выиграть время и нарядили Тебальдески в папские одежды, сами же попробовали выскользнуть из помещения через задние двери. Почтенный кардинал был мгновенно окружён толпой, люди целовали и обнимали его. Они клялись ему в верности, призывая в свидетели Бога и Пресвятую Деву. Несчастный старик оказался в таком положении против своей воли и с трудом вырвался из окружения.
Оглядываясь назад, можно вспомнить, что древние римляне, покоряя варварские народы, не навязывали им свои религиозные представления, а с уважением относились к идолам завоёванных и даже разрешали ставить их в храмах рядом со своими богами. Теперь же стало важным, чтобы папой был именно римлянин…
Наконец было объявлено о выборе архиепископа Бари новым папой, что привело к гневу толпы. Волнения захватили город – Рим превратился в очаг массового неповиновения. Однако уже на следующий день беспорядки прекратились, и кардиналы вновь собрались уже для официальной церемонии передачи власти.
* * *
Все формальности были соблюдены, и на Пасху Бари Бартоломео Приньяно был коронован в церкви Святого Иоанна Латеранского.
В тот же день кардиналы составили письма-уведомления об избрании нового папы всем священнослужителям, номинально входящим в Святую Римскую империю, и получили от них ответы с поздравлениями, в которых говорилось о том, что они с уважением относятся к этому решению. Кардинал Роберт Женевский был одним из первых, кто выразил поддержку выборам, за ним последовал Джерард Амьенский, вернувшийся из Сарзаны. Кардиналы также послали письма императору и его вассалам, графу Фландрийскому и герцогу Британии. Затем все члены Коллегии, присутствующие в Риме, написали письма шести авиньонским кардиналам, сообщили им о выборе Урбана и призвали с уважением отнестись к нему, уточнив, что процесс проводился по всем канонам анонимного избрания, а коронование – в соответствии с существующим законодательством. Далее они охарактеризовали Урбана VI как человека на редкость образованного, с чистейшими помыслами и скромными жизненными принципами, не забыв упомянуть, что во время разделения папской власти архиепископ всегда занимал миротворческую позицию, а своими действиями доказал, что все его помыслы направлены на уважение к обеим сторонам.
Конечно, кто не знал Бартоломео, мог согласиться с мнением кардиналов насчёт него, те же, кто сталкивался с ним, прекрасно понимали, что это был капризный и в целом отвратительный человек, для которого характерны истерики и вспышки гнева, мстительность и необыкновенная последовательность в достижении личных целей. Так что вскоре многие кардиналы, отдавшие за него свои голоса, стали жалеть о своём решении.
Бартоломео был тем редким примером, который развенчивал идеи сторонников теории о неизменчивости человеческой натуры. Словом, новый папа до избрания главой церкви Святого Петра был хорошо известен в кругах духовенства как безупречный человек, славящийся своей кротостью, смиренностью и благочестивостью, ревностный последователь церковных и христианских идей, защитник образованных… и как взбалмошный, капризный, невыдержанный и самовлюблённый епископ после. Правы были древние: «Cave tibi a cane muto et aqua silente»
[35].
Один из кардиналов Амьена, который был отозван из Сарзаны после смерти папы Григория в сопровождении Андрея Гамбакорта, пожаловался при встрече давнишнему приятелю, настоятелю Горгоны, Дому Бартоломею: «Вы ещё не знаете, с каким ужасным человеком имеете дело. Наш святой отец – отвратительная и мерзкая личность, пугающая людей своими словами и действиями. Остерегайтесь его! Любое слово может раззадорить мстительный нрав этого сумасброда. Сам же он орёт во всеуслышание, что деньги для него ничего не значат, потому что он всегда ищет правду, но одновременно утверждает, что флорины будут приходить к нему во время поиска этой правды…»
* * *
Ящик Пандоры, заполненный всеми прелестями истинного характера Урбана, был открыт после его избрания главой церкви, так как озарение, посланное с небес, опять сыграло с кардиналами злую шутку.
Уже в первые дни правления папа заменил практически весь аппарат управления приближёнными к себе людьми, а также провёл «чистку» во многих церквях, поставив там своих доверенных лиц и проявив полнейшую несдержанность во время заседаний. Вызвав к себе нескольких епископов, папа обвинил их в лжесвидетельстве для переезда в Рим, что привело к его прямой словесной перепалке с епископом Пампелуны. После этого про Урбана стали говорить, что «в Нероне было больше человеческого, чем в нём».
Урбан VI, ослеплённый быстротой своего возвышения, стал инициатором и другой конфронтации – с французскими кардиналами. Кроме того, он открыто призвал английскую корону пересмотреть мирное соглашение с Францией.
Глава католиков также изменил законы Конклава, практически лишив кардиналов их легитимных прав, включая право на обсуждение, и утвердив полноту своей единоличной власти.
Однажды нотариус Томас Пьетра осторожно спросил у папы, в чём причина его открытой ненависти к кардиналам и нежелании мирно урегулировать разногласия, на что Урбан раздражённо прервал его, задыхаясь от злости:
– В этом, сын мой, их собственная вина. А я не позволю им никакого непослушания. Этот сдохший расхититель казны был слишком мягок ко всем. Но его глупейшая миролюбивая политика ни к чему не привела. Ну вот, его уже и нет на свете, а какое наследие он оставил после себя, а? Ad res portandas asĭni vocitantur ad aulam
[36], эти же красношапочные вероотступники выбирали ослов своими папами. Как по мне, высечь бы их: лучше принести в жертву их никчёмную жизнь, нежели погубить Святую Церковь их присутствием… И методы их обращения на путь истины не будут отличаться особой мягкостью. Всё равно им, как суесловам и еретикам, не избежать вечных мук. Не-е-ет, скорее я умру тысячами смертей, но не позволю этим отщепенцам навязывать свою волю! Я и есть церковь, а церковь – это всё!
