От таких слов Джованна рассмеялась, стараясь скрыть удивление:
– У меня сложилось впечатление, что ты служил при дворе сарацин. Говори же, мастер!
– Ваше Высочество, у меня есть очень важная идея. О ней давно известно – ещё от китайцев, но, кажется, я понял, как это работает, – начал словоохотливый педагог и вытащил из-за пазухи грязноватый лист бумаги, на котором были какие-то чертежи.
Джованна, умеющая по достоинству оценить любое новшество, с интересом слушала его, рассматривая рисунки.
– Продолжай!
– Так вот, видите эту стрелку? Она всегда показывает в одну сторону, где бы мы ни находились. Я плавал несколько лет, и моей задачей была навигация. Я использовал сей прибор много раз – будь то звёздная ночь, день или гроза. Стрелка колеблется и устанавливается в одном направлении – на север. Благодаря этому можно ориентироваться в любой обстановке и в любую погоду, но у меня нет средств, чтобы сделать изобретение более точным и правильным. Это что-то совершенно новое, никогда и никем не использованное.
– Я выслушала тебя, мастер. Завтра сюда придёт человек, с которым ты обсудишь, сколько тебе надо людей и денег, чтобы создавать такие приборы. Мы оснастим ими все наши суда, также они будут создаваться для продажи и обмена. Если ты окажешься прав, будешь достойно вознаграждён, в противном же случае станешь бесплатно работать в этой школе два года. Хотя, думаю, всё так и есть… Я читала о «волшебной стрелке» у Марко Поло, но тогда ещё никто не знал, как её использовать.
Ропот одобрения пробежал среди собравшихся, а Джованна, поблагодарив Флавио и осыпав его похвалами, пожаловала ему драгоценный браслет со своей руки.
– Ваше Высочество, если я могу помочь Вам чем-нибудь, я к Вашим услугам! Я сделаю всё как Вы скажете, – бормотал слова признательности математик. Он никак не мог прийти в себя от своего успеха и удачи, одновременно находясь под впечатлением от образованности королевы.
Джованна милостиво согласилась принять участие в создании компаса, мастер же твёрдо вознамерился отдать в распоряжение своей августейшей покровительницы все свои знания и умения: так в Неаполе появился первый в Европе компас. Флавио из Джойи надел магнитную стрелку в форме геральдической лилии Анжу на вертикальную иглу, а к ней прикрепил картушку, разделённую по окружности на восемь румбов. Весь прибор был помещён в маленькую коробочку со стеклянной крышкой.
С тех лилия Анжуйской династии, представительницей которой была Джованна, всегда смотрела на север.
* * *
Несмотря на относительное затишье, Королевский совет опасался за страну, потому что Джованна, по воле Господа, осталась практически одна – без детей, умерших в раннем возрасте, без мудрого окружения и поддержки. При этом члены Совета меньше всего интересовались мнением самой королевы, полагая, что интересы государства должны соблюдаться прежде всего. Так что Джованна была вынуждена пойти на определённый риск и выйти замуж в четвёртый раз.
Бог пожелал проявить к ней милосердие: её выбор пал на Отто, герцога Брауншвейг-Грубенхагена, который был приблизительно одного с ней возраста. Этот человек был известен своей мудростью, смелостью, деликатностью и умеренностью, а также красивой внешностью, благородными манерами и иными достоинствами. Он обладал статной фигурой и был безупречно сложён – со стальными мышцами, широкими прямыми плечами и мощной грудью. На его теле было множество шрамов, свидетельствующих о многочисленных сражениях, а светло-карие глаза выделялись на правильном загорелом лице и сверкали решительным, но тёплым блеском. При этом Отто очень любили в Италии, где он отличился сначала как генеральный викарий императора Карла IV Богемского, а совсем недавно – в качестве протектора своего племянника, маркиза Монферрата.
Выходя замуж за Отто, Джованна со всей искренностью хранила верность своему слову, данному Карлу и Маргарите, о передаче наследства воспитаннику. После разрешения, полученного от папы Григория XI, 25 декабря 1375 года она подписала свой четвёртый брачный контракт – с герцогом Брауншвейг-Грубенхагеном, который ранее доблестно защищал её права в Пьемонте.
Свадьба состоялась тремя месяцами позже – 25 марта 1376 года в Замке Нуово. Права нового мужа были ограничены – практически он был только консортом. Но Отто был одним из немногих, кто не претендовал на корону и довольствовался лишь теми титулами, которые были ему переданы королевой.
Джованна также не хотела раздражать своего наследника, тем более что его жена Маргарита не скрывала недовольства по поводу замужества королевы. Правительница изо всех сил старалась доказать, что её намерения по отношению к ней и Карлу остались прежними и что она не собирается отступать от своих решений, а всё наследство отойдёт Карлу – как наследнику Анжуйской династии по мужской линии. Но душа молодого человека превратилась в спящий вулкан, в недрах которого закипала смертельная лава.
Можно попытаться взглянуть в прошлое и предполагать многое, но хронология человеческой жизни непоколебимо движется в определённом, неведомом нам порядке, мы же, увы, не можем ничего изменить. Но если бы Джованна не взяла на воспитание Карла, неизвестно как сложилась бы судьба этого юноши и её собственная.
* * *
Несмотря на то, королеве было уже сорок восемь, она была такой же прекрасной, жизнерадостной и сильной, как и в двадцать пять. Единственное, что её отличало, – мудрость, пришедшая с годами. А её супруг Отто был настоящим рыцарем – галантным и заботливым кавалером, отважным воином. Несмотря на военную карьеру кондотьера, он был очень эрудированным и начитанным, при этом его отличала необыкновенная преданность Джованне. Удивительно, что этот бесстрашный человек, проведший жизнь в сражениях и военных лагерях, отличался мягкостью манер и добротой. Между супругами была настоящая дружба, поэтому их запоздалый союз был удачным во всём том, что называется семейным счастьем. Взаимная привязанность, возникшая в счастье и закалённая бедой, основанная на общих интересах и общих трудах ради будущего, оказалась прочной.
В день свадьбы августейшей пары Висконти, этот дьявол в образе человеческом, сумел сбежать из темницы, выполнив своё обещание. Как мы помним, в замок он был заключён за нападение на королевство после смерти Хайме, а при пленении хитрец обещал, что непременно сбежит. Замечу, однако, что побег удался вовсе не с Божьей помощью, а при содействии тюремщика, которому Висконти по иронии (а может, и специально) заплатил тридцать серебряных флоринов. После исчезновения столь важного государственного преступника для надзирателя на скорую руку приготовили плаху, и палач отделил голову пособника от туловища, чтобы как-то отвлечь несчастного от тревожных мыслей по этому поводу.
Считаю уместным более подробно описать этот инцидент, что, несомненно, вызовет удивление читателя из-за того, что столько времени уделяется безымянному персонажу. Дело в том, что событие, о котором идёт речь, по природе своей весьма скромное, однако историческая уникальность, связанная с ним, придала ему облик значительности, в котором, увы, человек, обречённый на смерть, занял не первое место.
