В конце кампании, во время пребывания в Вальядолиде на протяжении четырёх самых жарких месяцев года, Хайме оказался прикованным к постели из-за непонятного недуга, что вызвало немалое беспокойство Эдуарда и всех дворян. Больной забывался на короткие промежутки, и в эти минуты ему мерещился отец, Джованна, клетка, в которую он был заключён в детстве. Затем молодой человек приходил в себя, обливался холодным потом, долго не мог заснуть от мучительной боли в животе и по всему телу, его рвало, а после он вновь впадал в небытие. Тяжёлая лихорадка накатывала снова и снова, неизменно отступая, а он, с каждым разом всё труднее приходя в себя, продолжал бороться с болезнью…
Педро Кастильский не выполнил ни одного своего обещания. Кроме того, англичане страдали от жары, армия была деморализована. Сам принц Эдуард тоже плохо себя чувствовал, из-за чего пребывал в плохом настроении. Наконец он решил покинуть Испанию. Принц послал гонцов к Хайме, чтобы спросить, хочет ли тот уйти с ними. Хайме ответил: «Я выражаю благодарность своему господину, моему брату по оружию, но в настоящее время не могу ехать верхом, а потому останусь здесь до тех пор, пока Бог не позволит мне поставить ногу в стремя». Рыцари также предложили оставить несколько человек охраны, чтобы те помогли Хайме выехать за пределы полуострова, но король наотрез отказался, поскольку не знал, как долго задержится в Вальядолиде.
Отступая, англичане оставили захваченные города своему заклятому врагу Энрике II Транстамарскому, который сразу же отправился в Вальядолид, чтобы захватить короля Майорки, измученного лихорадкой и утомлённого тяжёлой борьбой.
Войдя в город, Энрике немедленно справился о том, где находится король. Найдя больного в тяжёлом состоянии, он сказал:
– Король Майорки, Вы были нашим врагом и вступили в Кастилию с большой армией наёмников и английских собак. По этой причине мы берём Вас в свои руки и делаем нашим пленником… Ну или Вы мертвец.
Понимая сложность ситуации и бесполезность сопротивления, Хайме ответил:
– Господин, я буду мёртв, если Вы прикажете, но я готов сдаться Вам лично. Если же Вы хотите передать меня в другие руки, то, пожалуйста, сообщите мне – и я предпочту смерть, чтобы не попасть в руки врагов, таких как король Арагона!
– Боже сохрани! – ответил король Энрике. – Я никогда не поступлю столь неуважительно к Вам и не воспользуюсь Вашим положением. Вы останетесь пленником до Вашего выкупа или иной моей воли.
– Я покоряюсь судьбе и принимаю Ваши условия. Отдаю вам своё оружие до тех пор, пока не внесу выкуп, – сказал Хайме, опустив меч к земле.
Как только сведения о пленении мужа достигли Джованны, она начала собирать деньги для огромного выкупа. Король Кастилии был удивлён и восхищён той щедростью, которую проявила Джованна, и, поддавшись волнению, охватившему его от неожиданно свалившегося богатства, даже сердечно поблагодарил её.
Когда король Майорки обрёл свободу, он сразу же отправился в Неаполь, где оставался какое-то время для сбора средств и нового войска, а после опять отправился воевать с королём Арагона, которому не смог простить убийство отца и присвоение наследства. Королева всеми силами пыталась отговорить мужа от этого похода, но Хайме был непоколебим. Джованна обрисовывала опасности, которые могли грозить ему, а также удовольствия и счастье, что ждало в Неаполе…
Поняв, что не сможет остановить благоверного, правительница издала указ, по которому ему должны были оказать максимальные почести при прохождении Прованса, а также финансовую помощь в десять тысяч флоринов золотом.
Хайме оставался в Авиньоне в течение месяца и за это время задорого собрал вооружённую группу, куда входили британцы, гасконцы и отряды под руководством сэра Грасиана дю Шателя, Джона де Малеструа, Сильвестра Будеса и Джеймса Брея. С согласия короля Наварры они прошли через его земли и двинулись в Арагон. В итоге они захватили страну, уничтожая на своём пути небольшие форты, убивая жителей, требуя выкупы и проявляя невероятную жестокость.
* * *
Между тем умер друг Джованны, советник и преданный военачальник, постоянно борющийся за целостность королевства, – Николас Аччьяйоли.
Как-то раз святая Бригитта Шведская, имеющая привычную для святых склонность к путешествиям, приехала из Рима в Неаполь с благочестивой миссией и на какое-то время остановилась в резиденции сестры Николаса. Вдруг, охваченная религиозным экстазом, она воскликнула, обращаясь к хозяйке: «Твой брат скоро умрёт!» Испуганная женщина спешно отправилась на поиски великого сенешаля и нашла его в Замке Нуово здоровым и невредимым – он обсуждал важные дела на Королевском совете. Николас не только не обратил внимания на мрачное предсказание, но даже посмеялся над ним… а через несколько дней скоропостижно скончался от разрыва абсцесса в голове.
Джованна едва отразила нападение герцогов Савойи и Милана на Пьемонт, когда Французское королевство предпочло силой отобрать Прованс, презрев договор о взаимном уважении и альянсе. Предлогом оказались какие-то химерические права со времён древних королей Арля, где говорилось, что император Карл IV передал Прованс герцогу Анжуйскому в награду за обед, который тот дал в его честь в Вильнёве в 1364 году. В действительности же Карл IV, император Святой Римской империи, вместе с королём Богемии прошёл через Авиньон и был коронован 4 июня 1365 года в церкви Святого Трофима королём Арля, но при этом гарантировал права Джованны в Провансе.
Королева проявила высшее мастерство дипломатии на переговорах с французами. Кроме того, она заручилась поддержкой папы Урбана, а также доблестью и верностью провансальцев, так что герцогу Анжуйскому пришлось пойти на попятную. Он пытался подкупить верных провансальских баронов, например, Ренье из Гримальди и принца Моргуэ, которому предлагал пенсию в четыре тысячи флоринов в год до тех пор, пока его брат, Карл V, не передаст тому графство Люнель в Лангедоке, а также говорил, что назначит его верховным адмиралом французского королевства. Вдобавок герцог уверял, что возместит все убытки своих родственников, которые те могли понести в результате восстания против неаполитанской правительницы.
Но Джованна и здесь была на высоте: пока герцог только обещал, Джованна незамедлительно выслала Гримальди ту же сумму за его усилия по возвращению Тараскона. Таким образом, в том числе при участии папы и Карла V, 2 января 1370 года между сторонами был подписан мирный договор.
* * *
В начале 1367 года Урбан V неожиданно принял резолюцию о восстановлении Святого престола в Риме. Это событие, которого столь искренне ждали все итальянцы, было с той же силой осуждено Францией. Французские кардиналы составляли большинство в Священной коллегии. Не желая менять свои восхитительные резиденции на берегах Роны на тоскливые и скучные римские дворцы, они пытались политическими аргументами и убедительными напоминаниями о частной дружбе или семейных привязанностях отговорить понтифика от этого решения. Того же мнения придерживались и многочисленные родственники папы, беззаботно жившие под его крышей. Говорят, даже его престарелая мать бросилась перед ним на колени и сказала, что прежде чем сын покинет Авиньон, он должен наступить на её тело, иначе «не переступить ему порога». В общем, утрируя слова из Писания, про папу можно было сказать, что он «…наступит на аспида и василиска, растопчет льва и дракона…». Но святой отец не обратил на неё внимания, как проигнорировал и уговоры кардиналов. Таким образом, после бесплодного противостояния папский двор въехал в Марсель, где уже стояли галеры, которые Урбан потребовал от генуэзцев, венецианцев и королевы Неаполя, для доставки его вместе со всем святейшим обществом в Италию.
