После выхода из состава отрядов Вернера боеспособность армии Вольфа каждый день падала, так как в ней теперь царил полный кавардак, а наёмники разбегались, примыкая к другим бандам или армиям. Тем более что деньги не поступали, да и с провизией были частые перебои.
Людовик Тарентский занял выжидательную позицию. Несмотря на советы своего нового союзника, фон Урслингена, он не хотел подвергать себя даже незначительному риску. Вернер же, наоборот, уговаривал начать активные действия, а также просил неаполитанского короля назначить его военным советником. Но тот отказался, действуя в высшей степени осмотрительно.
Воспользовавшись тем, что Людовик на некоторое время отъехал из лагеря в Барлетте, Конрад предпринял активные шаги. Надеясь спровоцировать неаполитанцев, он собрал свой отряд и повёл его в плохо укреплённый городок Фоджа. Его население не хотело подвергать себя ненужной опасности и согласилось с условиями Конрада, предоставив всё, что тот хотел. Но Вольф тут же нарушил договорённости и разрешил солдатам мародёрствовать. К нему также присоединились французские разбойники, прослышавшие о богатствах Фоджи.
В ответ Людовик незамедлительно выступил со своим войском, прикрыв от возможной атаки плодородные земли Терра де Бари, и вновь увернулся от сражения. Конрад решил повести воинов в сторону Неаполя, а также послал тайных гонцов Урслингену с предложением вновь примкнуть к нему, объясняя, что лучше разбогатеть, грабя Неаполь, чем с опозданием получать гроши от обанкротившихся королей.
Где есть естественная готовность к предательству, там и случай не замедлит представиться: Вернер фон Урслинген предал своего мастера. Он разыграл с Конрадом своё окружение, шантажируя Людовика тем, что сдастся Конраду, и выклянчил у него тридцать тысяч флоринов, а затем без зазрения совести примкнул к мадьярскому генералу в богатом городе Терра ди Лаворо, куда прибывало подкрепление со стороны Венгрии, в том числе различные группы наёмников под командованием графа Ландо.
Поняв, что ничего хорошего от такой ситуации ждать не стоит, неаполитанская знать собралась в столице со всеми своими людскими и финансовыми ресурсами. Граф Минервино, который с почётом встречал венгерских завоевателей, обеспечил за свой счёт питание трёхсот рыцарей и несколько тысяч пеших воинов. Даже крестьяне собрались в пригородах, вооружились и послали представителей ко двору, сообщая о своём горячем желании участвовать в сражении и прося о координации их действий.
Захват Терра ди Лаворо был хитрым шагом со стороны Конрада: германец знал, что таким образом отсекает один из основных источников продовольствия Неаполя, так что у того остаётся единственный путь снабжения – через море из Калабрии и других сельскохозяйственных регионов.
Несмотря на тяжелейшее положение, создавшееся в городе и стране в целом, Людовик Тарентский не спешил начинать прямые военные действия, а продолжал собирать сторонников, вместе с ним укрепляя позиции и численный состав армии. Король отобрал из своего лагеря наиболее опытных военачальников и встал лагерем на подступах к Неаполю – в Секондиглиано, что в трёх километрах от столицы.
В общем, Людовик готовился к сражению, несмотря на значительное превосходство противника в живой силе.
У самого Конрада тоже возникли проблемы: наёмники стали поднимать вопрос об оплате, угрожая уйти. Тогда многоопытный Вольф заманил в ловушку несколько отрядов неаполитанской знати. Он посадил в засаде графа Ландо, затем устроил мнимое сражение между германскими наёмниками и венгерскими солдатами, а после через лазутчиков с умыслом сообщил о произошедшем лидерам нескольких неаполитанских отрядов. Те, не раздумывая, бросились на врага, но град стрел посыпался на них со всех сторон. Лошади падали, увлекая за собой всадников, из засады выбегали солдаты графа и перерезали рыцарям горло. Запаниковавшие кони перестали повиноваться воле хозяев, злобно вздымались в воздух и разъярённо кусали друг друга. Стрелы продолжали лететь стеной. Разгромленных неаполитанцев засыпа́ло телами соратников…
Часть воинов, спешившись, выстроилась в обороне, едва опомнившись от внезапного нападения. Но к ним с устрашающими криками уже бежали враги, на ходу выхватывая мечи из ножен. Завязалось жестокое сражение. Поверженные падали с обеих сторон. Стоял невообразимый шум от скрежета скрещённых мечей, криков умирающих, испуганного ржания лошадей. Спустя некоторое время всё стихло. Уставшие, но довольные победители добивали раненых противников и оттаскивали своих пострадавших бойцов.
Все неаполитанцы до единого были уничтожены. Потери же венгерской стороны были минимальными.
* * *
Несмотря на убедительную победу, наёмники остались недовольны и вновь требовали платы. Стефан, воевода Трансильвании, привёл им пленных в качестве оплаты. Для получения выкупа солдаты страшно пытали их – многие погибли, но за остальных была получена довольно крупная сумма. Изуверам этого показалось мало, и они решили взять в плен самого воеводу. Но с наступлением сумерек Стефан вместе с несколькими офицерами сбежал, поняв намерения воинов.
Кардинал Сессано, легитимный представитель папы, лично вступил в переговоры с германцами, так как был знаком со многими их лидерами, которые служили ему самому, выполняя поручения для различных нужд церкви. Германцы остро нуждались в провизии, а потому согласились пойти на переговоры. Он сумел убедить их не рисковать своими жизнями ради уже явной опасности сражений с неаполитанцами, а довольствоваться заработанным. Так, получив сто двадцать тысяч флоринов, захватчики оставили Капуа и Аверсу, где Людовик Тарентский сразу же укрепил свои позиции.
Узнав о дезертирстве германцев, Конрад Вольф и Джованни Монреале д’Альбарно, более известный как Фра Мориале, рыцарь Иерусалима, который ранее служил несчастному герцогу Дураццо, отступили в Апулию и отправили информацию о побеге германцев королю Венгрии. Тот был вынужден вернуться в провинцию с подкреплением, возглавив десятитысячную конницу с ещё большим числом пехотинцев.
Людовик Тарентский немедленно отправил противнику предложение решить исход этой вражды на дуэли. Он предлагал провести поединок в Неаполе, Перудже, Авиньоне или Париже:
«Ваше Высочество, великий король Венгрии Лайош I! Я, Людовик Тарентский, ценю спокойствие королевства и жизни своих подданных, жизни баронов и рыцарей. Поединок может также решить судьбу тысяч язычников и варваров, которых Вы взяли к себе в количестве, значительно большем, чем собак в моём королевстве. Будь моя воля, я бы избавил мир от тысяч этих негодяев, оскверняющих его поверхность…»
Венгерский монарх принял вызов, но не согласился с местом проведения поединка. Он предложил сразиться в присутствии епископа Аквилы или императора Германии, их общего сеньора, или же короля Англии, их общего друга, или же на глазах обеих армий. Лайош также назвал своего соперника предателем и мятежником, с явной иронией обращаясь к нему в письме не иначе как «Великий король».
По никому не известной причине эта битва так и не состоялась, а венгерский король приступил к осаде Канозы. Горожане оказали мадьярам отчаянное сопротивление, а во время массированного штурма король был тяжело ранен. Среди воинов началась паника, так как король, залитый кровью, лежал без движения под стенами крепости. Несколько отрядов с его приближёнными бросились к поверженному хозяину, чтобы унести тело, но из ворот крепости вылетела конница защитников, которые сами решили заполучить Лайоша. В тот момент основные силы венгров в панике сбежали, вдогонку им летели стрелы, от которых ряды отступающих быстро редели.
