Желая отблагодарить тех, кто так верно служил ей, Джованна, несмотря на опустошённую казну, раздала придворным множество дорогих подарков и владений. За поддержку, бескорыстную помощь и заслуги перед королевством и молодой парой Николас Аччьяйоли был назначен главным сенешалем Неаполя. Далее последовали назначения всех новых союзников на вакантные должности. На встрече присутствовали и такие люди, которых нельзя было назвать надёжными союзниками: скорее, они были наёмниками, поддерживающими то одну, то другую сторону – в зависимости от сиюминутной выгоды, а потому Джованна, чтобы заручиться и их поддержкой, передала им значительные суммы денег.
* * *
Людовик Тарентский был достаточно умен и расчётлив. Чтобы завоевать симпатии людей, он собрал под свои знамёна молодых рыцарей. И теперь перед молодой королевской парой стояла трудная задача – нужно было по крупицам собрать то, что им принадлежало. Поэтому энергичный Людовик снарядил экспедицию против враждебного графа Апичи – одного из самых серьёзных союзников Лайоша.
Тяжёлые доспехи и оружие были перевезены на мулах к назначенному месту. Как только стемнело настолько, что нельзя было различить человека на расстоянии пяти шагов, неаполитанцы начали движение, соблюдая при этом полную тишину. Вдали мелькали огоньки костров. Наконец два разведчика вынырнули из темноты и доложили о полном спокойствии в лагере противника. Через некоторое время, убедившись, что враг не обеспокоен, Людовик послал пехоту и лучников, заранее продумав место каждого воина.
Мужчины шли осторожно, прячась за стволами деревьев и бесшумно скользя от одного дерева к другому до заданной позиции. Было запрещено разговаривать, а лошадей удерживали от ржания. Людовик обратил внимание на сильный и постоянный ветер, который дул под небольшим углом между двумя холмами, а потому расположил лучников в строгом порядке по ветру, что должно было дать дополнительное преимущество. Двести рыцарей под командованием Николаса Аччьяйоли должны были двинуться под утро, обойти холмы и переместиться в тыл противника. Николасу также было приказано не вступать в сражение без сигнала.
У графа Апичи в распоряжении было три тысячи всадников и более пяти тысяч пехотинцев, причём в основном в войско входили опытные германские солдаты. Людовик же имел семьсот кавалеристов и две тысячи человек в пехоте. Он понимал всю сложность ситуации и риск, связанный с этим: в случае поражения Джованне, оставшейся всего лишь с горсткой рыцарей, пришлось бы уповать лишь на помощь неаполитанских баронов. Но бравый Людовик был талантливым полководцем – он рассчитывал на беспечность врага и свою тактическую хитрость, а поэтому провёл всю ночь не так, как обычно проводят её перед сражением. После всех распоряжений он долго стоял в одиночестве в тишине, размышляя, как осилить врага, и прикидывая в голове все возможные неожиданности. Ведь сейчас решалась не только его судьба, но и будущее его супруги и всего королевства.
Графу Апичи лазутчики докладывали о малочисленности войска Людовика, поэтому тот был уверен, что наглец не осмелится принять сражение. Неаполитанский король решил обхитрить противника другим способом: он решил не вводить конницу. После обстрела, который, по его мнению, сможет наполовину решить исход сражения, пехота должна была пойти против вражеских всадников и постараться прижать их к холму. Затем, рассчитывая, что пехотинцы развернутся и постараются взять его воинов в тиски, Людовик планировал выпустить конницу, которая начисто сметёт врага. А задачей Николаса было дожать неприятеля свежими силами.
Далеко за полночь Аччьяйоли выступил со своим отрядом. Двинулась вперёд и пехота неаполитанцев, чтобы подойти как можно ближе к противнику. Лучники были выстроены на позициях. Все ждали сигнала…
Горизонт медленно розовел, появились первые лучи солнца. Людовик подошёл к лошади, взялся за стремя, перекинул тело через круп и, надев шлем, дал команду выдвигаться. Солнце ярко осветило блестящие доспехи рыцарей, которые громовыми голосами начали скандировать имена Людовика и Джованны: «Да хранит Господь короля и королеву!», «Aut vincere aut mori!»
[29], «Веди нас, доблестный Людовик!» Они отстегнули забрала от бацинетов и скинули их на землю, потом взяли у оруженосцев копья, опустили их на фокры и медленным шагом, звеня обмундированием, двинулись вперёд.
Войско противника, ошеломлённое неожиданной атакой, но при этом уверенное в своём численном превосходстве, спешно выстраивалось. По сигналу конница двинулась вперёд, поднимая столбы пыли. Людовик усмехнулся: противник сделал именно то, что ему было нужно.
Всадники короля остановились, готовясь к бою, а рыцари графа мчались во весь опор, пытаясь одним ударом покончить с неаполитанцами. Людовик подал сигнал – и лучники выпустили стрелы по неприятелю, чьи ряды мгновенно поредели, а кони в панике стали налетать друг на друга. Тут из-за холма показалась пехота неаполитанцев, которая стройным шагом стала загонять кавалерию Апичи к холму, используя алебарды и длинные копья, прикрываясь лёгкими круглыми щитами. А пехота, сильно отстав, безучастно смотрела на уничтожение конного войска.
Людовик, увидев графа, пришпорил коня и пошёл на него рысью, перекинув копьё в правую руку. Следом мчался небольшой отряд. Апичи увидел несущегося на него врага и приготовился к атаке. Он первым нанес удар королю, но Людовик увернулся, так что копьё лишь по касательной задело плечо. Но неаполитанец заранее просчитал манёвр: покачнувшись от удара, он, слегка пропустив неприятеля вперёд, ударил его в бок. Копьё не смогло пробить доспехи, при этом на коне неожиданно перекосилось седло (видимо, от лопнувшей подпруги): всадник, потеряв равновесие, тяжело упал в пыль… но тут же подскочил – и был вынужден сдаться.
Увидев пленение своего мастера, все его воины, постояв немного, в отчаянии побросали оружие и по славной рыцарской традиции сдались более удачливому противнику. Между тем Аччьяйоли с двумястами людьми ринулся на пехоту, не дождавшись сигнала. Множество солдат графа погибли, а некоторые, не выдержав натиска, разбежались по равнине, побросав мечи.
Таким образом, Людовик Тарентский практически без потерь для себя принудил графа к покорности, вынудив его откупиться в обмен на мир и свободу. Это была очень важная победа, так как она подняла дух сторонников королевства, а молодой правитель заявил о себе как о доблестном полководце.
* * *
Другим тактическим ходом Людовика были переговоры с германским капитаном, герцогом Вернером фон Урслингеном, который служил под началом Конрада Вольфа – лейтенанта короля Венгрии. Людовик Тарентский пытался переманить его на свою сторону, предлагая деньги. Через несколько дней переговоры увенчались успехом. С этой «покупкой» военачальник получил от Урслингена три тысячи конных солдат и несколько тысяч пеших.
Свирепствующая чума и постоянные войны привели к тому, что Европу бороздили банды наёмников, состоящие из разбойников, искателей лёгкой наживы и преступников, скрывающихся от наказания. Банд было так много и они были настолько многочисленными, что во всех замках постоянно находились вооружённые до зубов гарнизоны, потому как в любой момент могла произойти атака. Полное неподчинение законам и бравада таких банд подтверждаются словами, вышитыми серебром на накидке Урслингена: «Я, герцог Вернер фон Урслинген, предводитель Великой компании
[30], враг Бога, сочувствия и прощения». Ему же принадлежат и известные слова, сказанные кардиналу: «В нашем обычае грабить и разорять тех, кто сопротивляется. Наш доход складывается из денег тех провинций, в которые мы вторгаемся; тот, кто дорожит жизнью, платит за мир и спокойствие большую цену».
