* * *
Когда на подиум с королевским изяществом и величием вышла Джованна, присутствующие вдруг прекратили разговоры – по залу пронёсся восхищённый шёпот, сопровождающий её восхождение: все с нетерпением ждали её речи. Было уже ясно, что у стороны обвинения не было ничего, что можно было бы противопоставить словам адвоката: понимая, что дело проиграно, венгры с любопытством и спокойствием ждали выступления той, чью кровь они готовы были пролить всего несколько часов назад. Все притихли.
Высокая женщина с ангельским лицом подняла на судей живой и умный взгляд и спокойно заговорила. Голос её был мягким, но уверенным:
– Я – Джованна, дочь Карла, герцога Калабрии, и внучка Роберта, короля Неаполя. Само собой, я не претендую на то, чтобы заменить моего отца и деда, чьи имена живут в истории и служат примером благочестия и мудрости, но я – их законная наследница по крови и воле. Прежде всего, прошу судей отнестись ко мне без предвзятости и не принимать решения на основании слухов, которые распускают про меня недоброжелатели и враги. Прошу судить меня по материалам следствия – по всем тем документам и показаниям, которые были вам предоставлены и с которыми вы уже ознакомлены. Предвзятое мнение может не только привести к моему личному наказанию – оно также поставит под сомнение истину, так что будет наказан невиновный. Данная Ассамблея может стать не только замком правосудия и истины, но и моей церковью, которая даст мне пристанище в моей несчастной судьбе. И пусть слова обвинителей не смутят вас, потому что не истина двигает ими, а ненависть ко мне. Ненависть и моё желаемое наказание – вот лёгкий путь по завладению моим престолом. Да, иногда обвинение является плодом заблуждения, в данном же случае оно произрастает из ненависти. На чаше весов – моя жизнь, моё бесславие и позор. И единственным утешением будет избавление от мук и страданий, как и упование на Высший суд после смерти. Если бы сторона обвинения хотела истины, она оказала бы помощь в расследовании, а также могла бы ознакомиться с материалами дела, но их единственная цель – увидеть мою кровь и узаконить моё изгнание. Поэтому я прошу не о великодушии, а о справедливости. Своим возбуждённым и оскорбительным выступлением они стремятся навязать вам приговор, сообразный с их желаниями. Но именно сейчас вы обладаете всей полнотой власти, чтобы защитить истину, а потому я призываю Ассамблею проявить твёрдость при вынесении своего решения. Мне не надо характеризовать людей, которые обвиняют меня, – все достаточно наслышаны о грабительских доблестях надменнейшего короля Венгрии Лайоша, его жестокие дела известны: этот так называемый сторонник правды насильственно захватил власть в королевстве и без суда выносил приговоры свободным гражданам Неаполя, обрекающие их на казнь. Разве жесточайшее убийство Карла Дураццо не является подтверждением сумасбродства этого человека? Кто, как не он, санкционировал массовую резню и насилие над моими беззащитными подданными? Кроме того, не только без согласия Его Святейшества папы Климента VI, а вопреки его воле, руководствуясь лишь своим августейшим желанием, им был похищен мой единственный сын – Кароберт, чьим отцом был Андрей, герцог Калабрии. Это разбило моё сердце – сердце матери, у которой после этого не осталось ни утешения, ни радости. На меня также возвели оскорбительное обвинение в моём порочном образе жизни и стремлении к власти. При этом не были представлены ни улики, ни доказательства моих «сомнительных утех, сладострастия и любовных связей», а вместо этого – лишь слова, выкрикиваемые в дешёвых тавернах, и брань фигляров, что превращает обвинение в хулу и оскорбление чести, при этом моему доброму имени нанесена незаживающая рана. Адвокат представил десятки документов, которые подтверждают мою фаму, от самых разных людей – и ни в одном из свидетельств не говорится ни о моей алчности, ни о жестокости, ни о вероломстве. Стремление к власти? В чём же это заключается? В том, что я унаследовала корону Неаполя? В том, что сразу после смерти Роберта Мудрого, одного из наиболее уважаемых монархов Европы, я, несмотря на свою юность, оказалась в окружении интриг и обмана? А может, моё стремление к власти – это желание защитить своё королевство от вероломного захватчика? Нет, стремление к власти – когда ты стремишься к тому, что не принадлежит тебе по праву. Но именно мне принадлежала и принадлежит корона Неаполитанского королевства! Мой любимый супруг, чьё дитя я носила во чреве, убит. Он был моим мужем и отцом нашего ребёнка, так зачем мне было лишать его жизни – его, человека, с которым мы вместе росли, делили стол для занятий и семейное ложе? Преступники были наказаны, и среди них оказались те, которым я могла доверить свою жизнь. Представьте состояние женщины, которая лишается опоры в лице короля Роберта и почти сразу теряет мужа, а затем и ближайшее окружение, которому доверяла, но чьё преступление было доказано… Моё королевство незамедлительно стало объектом притязаний множества родовитых семей. В итоге государство было захвачено одним из претендентов на корону, а мне и моей сестре Марии пришлось бежать, несмотря на поджидающие нас опасности. Так кому была выгодна смерть Андрея? Мне, потерявшей любимого супруга, или тем, кто сегодня обвиняет меня, используя эту смерть как ширму, прикрывающую их истинные намерения? Напомню известные слова Кассия: «Cui bono?»
[26] Они напоминают нам, что никто не совершает преступления без пользы для себя – оговорюсь: никто, кроме честных людей, для которых выгода не может служить поводом для преступления. Не я ли сама инициировала следствие, не я ли просила Его Святейшество помочь в нём, не я ли была полностью открыта для допросов? И наконец, разве не по моему предложению и просьбе предпринято рассмотрение этого дела на Ассамблее? Обвиняя меня в убийстве, разве кто-то имел хоть единое свидетельство или показание, где указывалось моё имя? Если бы обвинителям была нужна истина, не лучше было бы дать мне возможность спокойно прибыть на Ассамблею вместо того, чтобы строить козни, подвергая меня опасности? Так что́ является причиной в этом случае – поиск истины и справедливости или желание убить меня и овладеть моим троном? На небесах есть место для правды, но есть место и для милосердия; в мирской среде есть место и для ненависти, и для милосердия, и для правды; в суде же есть место только для правды – так как правда и есть милосердие. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
* * *
После этой пылкой речи в зале на некоторое время воцарилась полная тишина. По единодушному молчаливому мнению, этой величественной женщиной была произнесена самая яркая речь, когда-либо исходившая из человеческих уст на папской ассамблее. По переглядыванию друг с другом представителей стороны обвинения было видно, что и они признаю́т это.
Судья Антонио да Фоглиано глухо кашлянул и, сделав несколько глотков воды, обвёл присутствующих мутным взглядом, а затем протёр рукавом мокрые губы и обратился к залу:
– Я, Антонио да Фоглиано, Волей Божьей назначенный председателем судейской коллегии данной Ассамблеи в составе её высокопоставленных судей, внимательно выслушал обе стороны в деле убийства принца Андрея Венгерского, сына покойного Карла Роберта, короля Венгрии, да упокоятся их души. Десять дней мы изучали материалы дела и все документы, предоставленные обвинением и защитой. Требования по внесению пошлины для работы судебных клерков обеими сторонами исполнены. При изучении доказательств мы также проверяли подлинность всех бумаг: напомню, что фальсификация документов и вещественных доказательств карается различными видами наказания и штрафами – в зависимости от типа фальсификации. Лица, уличённые в даче ложных показаний и лжесвидетельстве в письменном виде, будут подвергнуты телесному наказанию в виде порки тростью (двадцать пять ударов), а заказчику лжесвидетельства будет назначен штраф в двадцать пять флоринов, а также сто флоринов на компенсацию жертве клеветы. За дачу ложных показаний и лжесвидетельство, а также за фабрикацию вещественных доказательств, представленных в суде, назначается штраф в пятьдесят пять флоринов, а при неспособности оплаты отрубается правая рука, которую данный человек поднял, когда клялся говорить только правду. Заказчику же лжесвидетельства и сфабрикованного вещественного доказательства – штраф в сто флоринов и отрубание пишущей руки. При наличии трёх и более ложных показаний и лжесвидетельств, а также более трёх сфабрикованных вещественных доказательств оба – и изготовитель, и заказчик – обречены на смерть. Все штрафы должны быть уплачены незамедлительно и до полного возмещения – restitutio in integrum. В результате нашего расследования истинность одного из документов не может быть подтверждена, так как допрошенная Альбиза, дочь Джованни, была убита злоумышленниками и не может заверить подлинность допроса. В связи с этим все документы приняты как подлинные и при их изучении не подлежали сомнению. Выслушав речь адвоката обвиняемой, а также выступление самой обвиняемой, судьи объявляют перерыв для обсуждения данного дела и вынесения вердикта.