Ценой многочисленных сложных переговоров Николас смог добыть две вооружённые генуэзские галеры, на которых компаньоны смогли попасть к берегам Прованса. Людовик Тарентский получил известие о пленении Джованны и предупреждение о том, что причаливание к портам Марселя и Ниццы будет небезопасным, так как местная знать находится под давлением эмиссаров Лайоша. Поэтому они были вынуждены пришвартоваться в порту Эг-Морта на территории Французского королевства и далее проследовать по течению Роны до Вильнёва, где к ним присоединился епископ.
Вместе они отбыли в Авиньон для освобождения королевы и снятия с неё обвинений.
* * *
Авиньон был небольшим городком, и трудно сказать, почему именно он был выбран для папской резиденции. В 1348 году там был резкий контраст между роскошью и бедностью. Основная масса населения жила в полуразвалившихся домах, а центр города ещё не был отстроен после «крестового похода» папы в 1226 году. Постройка трёхсот домов с башнями и выравнивание руин не изменило общего ощущения бедности этого места, так что город мало чем отличался от того, что был разрушен более ста лет назад. При этом в Авиньон стекались финансы, а также вся дворянская элита христианского мира, поэтому в нём было много развлечений. А поскольку этот город был папской резиденцией, здесь находились посольства всех европейских королевств, многие монархи посещали его.
Папская резиденция была символом богатства. Кардиналы и сам понтифик не стесняясь строили величественные дворцы как в самом Авиньоне, так и за его пределами, но эта иллюзорная красота соседствовала с развалинами. Красоту и роскошь этих замков сложно было заметить во время свирепствующих холодных ветров зимой, летом же здесь стоял смрад от переплетённых канализационных лабиринтов с неподвижной зеленовато-коричневой водой, а также жестокий зной, от которого невозможно было спрятаться. И только во время поздней осени, в сезон дождей, когда похожие на грязные лохмотья свинцовые тучи выжимали из себя ливневые потоки, каналы наполнялись и медленно несли всю эту гниль в Рону, превращая полноводную реку в странную жижу, с трудом вмещающую городские отходы. Но воздух очищался буквально за день. Было непонятно, люди жили в этом зловонии… При этом, по личному распоряжению папы, основанный здесь в 1303 году университет превратился в один из самых престижных учебных заведений Европы.
В самой резиденции понтифика смешались разные стили, предпочитаемые его предшественниками, а дворец, стоящий на высоком холме над Роной, оставался самым впечатляющим во всём Авиньоне. Оттуда открывался прекрасный вид: по берегам реки росли оливковые деревья, а склоны холмов, покрытые виноградниками, делали этот пасторальный пейзаж необыкновенно нарядным. Между холмами простирались подлески и поля, а Рона, ещё не запачканная зловонными стоками, несла свои озарённые солнцем воды по этой плодородной долине.
Сравнительно невысокие крепостные стены города были воздвигнуты из мягкого, а потому правильно оттёсанного камня, а поднимающиеся от них башни скрывали руины со стороны моря. Цифра семь – по числу городских ворот – стала мистическим символом Авиньона: то ли по стечению обстоятельств, то ли по какой-то другой причине, там было семь приходов, семь школ, семь церквей, семь мужских и семь женских монастырей, семь госпиталей. Вдобавок этот город служил резиденцией для семи пап французского происхождения. Предшественники Климента VI были из простых семей и поднялись до этого высочайшего поста, по-настоящему не понимая, что такое реальная роскошь. Но Климент с детства рос в благополучии и достатке, так что мог оценить всё это. Все предметы его обихода и мебель были подобраны очень тщательно – обстановка отличалась невероятной изысканностью, а конюшня состояла из отборных жеребцов. К тому же этот папа был сторонником образования и искусства, поэтому город с его переездом стал быстро пополняться лучшими учёными и живописцами, улучшалась и архитектура. В общем, роскошь папского двора в полной мере представляла Господа на земле, но не гармонировала с бедностью самого города.
В то время по Авиньону бродил ужас «чёрной смерти». Едкий дым от тлеющих трупов, которых за день не успевали собирать, шёл отовсюду и долетал даже до окон папской резиденции, напоминая о расползающейся по городу чуме. Но её уже мало кто боялся. Из-за нехватки средств и сил на похороны мёртвых стали просто сваливать в Рону, которая уносила их в море, превратившись в печальный Ахерон
[24]. Тогда папа выделил деньги для оплаты работы врачей, чтобы те не оставляли без внимания заболевших, обеспечил бедных перевязочными материалами, выкупил земли для захоронения несчастных и стал лично оплачивать перевозку трупов и их погребение: по два гроша за одного погибшего. К положительным деяниям понтифика относится и ряд булл, имеющих политическое значение, а также примечательных с морально-этической точки зрения. Так, его указ от 1348 года, запрещающий преследование иудеев, был распространён среди населения. В нём говорилось, что все те, кто обвиняет иудеев в эпидемии «чёрной смерти», соблазнены дьяволом и будут отлучены от церкви. Таким образом, многие иудеи, гонимые из других регионов Европы, поселились в Авиньоне, некоторым из них папа даже дал приют в своих владениях. Из-за возвышающихся башен новых дворцов знати и массового переселения иудеев этот город стали называть Вторым Вавилоном.
Кроме того, папа издал буллу, в которой отпустил грехи всем, кто умер от чумы, заодно отменив все выступления актеров, поэтов и музыкантов. Он также созвал консилиум медиков и астрологов, на котором призвал изучить эту болезнь и принять все возможные меры против неё. Персональный врач понтифика Ги де Шолиак предложил ему постоянно находиться рядом с горящими факелами, так что понтифик почти всё время, даже в летнюю жару, был среди пламени. Его примеру последовали и те, кто мог позволить себе такую роскошь. С разрешения и благословения Климента VI, Ги де Шолиак начал проводить вскрытия погибших, чтобы попытаться изучить причины этого бедствия и остановить: это оказалось бесценным опытом – тысячи людей были спасены. Впоследствии этот исследователь и сам заболел чумой, но выжил.
* * *
Несмотря на чуму, Николас Аччьяйоли с епископом Флоренции были приняты папой с обычным для того добродушием и гостеприимством. Чтобы успокоить нервничающих гостей, понтифик потребовал от герцога Нормандии немедленного возвращения во Францию. Находящийся на тот момент в Авиньоне герцог де Берри принялся рьяно участвовать в деле освобождения королевы, а также рассказал папе, что распространённые слухи о нелегальной продаже Прованса являются ложью. Знать, участвовавшая в пленении правительницы, была уведомлена об этой ошибке, а королева после освобождения на деле подтвердила свои слова, сформировав двор лишь из представителей прованской аристократии.
Джованна узнала о том, что её освобождают, и сразу же отбыла в Авиньон, чтобы предстать перед папским двором.
15 марта 1348 года королева прибыла в Авиньон в сопровождении Людовика Тарентского. Джованна преследовала несколько целей. Во-первых, ей надо было получить от папы разрешение на брак с Людовиком, во-вторых – снять с себя обвинения в инициируемом самим понтификом судебном процессе, а в-третьих – заручиться поддержкой главы Католической церкви и провести переговоры с потенциальными союзниками для триумфального возвращения в Неаполь.
