Оглядываясь по сторонам, Мария с детьми бесшумно выскользнула из замка. Но, оказавшись за воротами, она тут же столкнулась с двумя солдатами, патрулирующими улицы. Один из дозорных, потрепав лошадь по шее, остановился на небольшом расстоянии от неё, обратившись к ней на венгерском. Мария ничего не ответила, её руки дрожали, в груди появился странный холодок. Пока один из мужчин спешивался и брал коня за стремена, чтобы подойти к ней, герцогиня переложила ребёнка на левую сторону, а правой рукой нащупала рукоять кинжала. Поначалу она хотела было бежать, но, спохватившись, продолжала стоять в молчании.
Венгр подошёл вплотную, придерживая лошадь, в руках у него была плеть. Он взял Марию за подбородок и повернул её лицо из стороны в сторону, чтобы лучше разглядеть под лунным светом. Поразившись её красоте, солдат повернулся к приятелю и сказал, что эта женщина похожа на знатную особу и лучше взять её в лагерь для опознания. Второй, смеясь, предложил просто побаловаться. Герцогиня знала венгерский и прекрасно поняла, о чём идет речь. Она знала, что при любом из вариантов ей не выжить. Она напряглась, как пружина, и резким ударом вонзила кинжал в горло солдата, пока тот, отвернувшись, разговаривал с напарником. Мужчина захрипел и, дико вращая глазами, схватился за горло. Сквозь пальцы хлестала кровь. Воин стал сползать на землю, не выпуская из рук поводья. Второй привстал на стременах, вытянувшись вперёд и не понимая, что происходит, так как ему мешал конь раненого. Оцепеневшая маленькая Джованна замерла в стороне, она была белая, как полотно. Мария, мгновенно положив младшую на землю, вырвала плеть у упавшего. Оценив ситуацию, второй венгр выхватил меч, готовясь пустить его в ход, и, пришпорив коня, поскакал в их сторону. Но девушка не растерялась и смогла со всей силы стегнуть всадника.
Удар пришёлся по морде коня. От неожиданности и боли тот взвился, рассекая копытами воздух. Мужчина, потеряв равновесие, перевесился на левую сторону, где и стояла женщина, успев взмахнуть мечом, но та в отчаянии ударила его плетью по руке, увернувшись от взбесившегося жеребца. Солдат, испустив громкий крик, рухнул вниз, запутавшись в стременах. Мария во власти материнского инстинкта подбежала и неумело всадила кинжал в его грудь. Клинок, пробив легкую походную кольчугу, видимо, попал в сердце, так как мужчина сразу же обмяк и затих. Взбешённый конь умчался, утащив за собой безжизненное тело. Женщина, тяжело дыша, обернулась к своим детям. Джованна, не шелохнувшись, стояла в той же позе. Агнесса громко плакала, лёжа на холодной земле.
Подсадив Джованну и укрепив котомку на оставшемся на месте коне, Мария подхватила младенца и с лёгкостью вскочила в седло позади старшей дочери.
Ей удалось благополучно добраться до дворца друзей, которые имели грамоту от Лайоша, что позволяло им пребывать в относительной безопасности. Со всеми необходимыми предосторожностями они провели Марию в дом и спрятали её с детьми в комнате для горничных, опасаясь обыска. На следующий день они тайно вызвали ещё несколько доверенных лиц, которые помогли герцогине подготовиться к отъезду. После множества бессонных ночей и опасностей она сумела сбежать в Прованс, где надеялась найти приют у своей сестры.
Вот так две принцессы, Мария и Джованна, у которых было такое спокойное и счастливое детство, в одночасье стали вдовами и за несколько лет подверглись страшным испытаниям, не переставая бороться за свою жизнь.
* * *
После небольшой остановки в Форте де Брегансон 20 января 1348 года галеры Джованны пришвартовались в Марселе, где её встретили с почестями и всеми подобающими церемониями, а местная знать присягнула королеве на верность. Здесь же она подписала указ, согласно которому нижний и верхний Марсель объединялся в одну административную единицу.
22 января королева прибыла в Ниццу – это была короткая остановка по пути в Авиньон. Когда она встретилась с принцем Оранжа, графом Саула и другими знатными особами, то была вынуждена поклясться не угрожать суверенитету Прованса, а на все ключевые посты назначать только местную знать. Затем Джованну вместе с её свитой, как пленников (правда, с соответствующим статусу обращением), сопроводили в Замок Экса – в место обитания её предков в столице Прованса, где ей не разрешалось ни с кем общаться за исключением непосредственного окружения.
Вот таким стал её въезд в Прованс, графиней которого она была. Не такого приёма она ждала от собственных вассалов. Дело было в том, что подданные получили угрожающее письмо от венгерского короля, запрещающего помогать Джованне. Тем самым принцесса лишилась обещанного приюта в своих же владениях. Она также собиралась встретиться со своим кузеном Жаном, герцогом Нормандии, ставшего впоследствии королём Франции, чтобы обсудить продажу французских земель ему, а на вырученные деньги подготовиться к войне. Молодая королева, покинув Неаполь, не собиралась сдаваться – в этом проявилась её мудрость как политика, выдержка и хитрость, которые являются неизменными атрибутами успешного правителя. Да, с первых же секунд этого бегства она планировала своё триумфальное возвращение, несмотря на нашествие Лайоша и все остальные проблемы, связанные с судом, неподчинением вассалов и предательством.
Казалось, Создатель забыл о Джованне и Марии. Но нет, он не забыл, а лишь молча наблюдал за мирскими странствиями обеих сестёр по предначертанному им пути.
Гонимые с собственных земель, унаследованных от предков, родственницы наконец встретились. Джованна, несмотря на то, что какое-то время была обижена на младшую сестру и её предателя-мужа, встретила Марию с прежней лаской и любовью, а её детей – с материнским чувством, которое не могла дать собственному сыну.
Между тем Людовик Тарентский вместе с Николасом Аччьяйоли проследовал в Тоскану, чтобы взять с собой епископа Флоренции – родного брата Николаса, Анджелуса Аччьяйоли. Анджелус пользовался уважением и авторитетом в папском окружении, и его влияние могло сыграть очень важную роль в судьбе Людовика и Джованны. Людовик понимал, что только папа может спасти его невесту от пленения, вернуть ей могущество и снять все обвинения. Поэтому присутствие епископа было крайне необходимым. Но когда Людовик и Николас подъехали к Флорентийскому королевству, их встретили гонцы от городских магистратов, которые запретили им пересекать государственную границу, опасаясь вызвать гнев короля мадьяров. В то же время представители партии гвельфов согласны были с почётом принять Людовика, так как его брат и дядя отдали жизни за партию на поле боя. Его отец, а также отец и дед Джованны всегда поддерживали гвельфов и были им серьёзной опорой. К сожалению, ситуация была такова, что партии нечего было противопоставить напуганным магистратам. Кроме того, власти запрещали любые контакты с беглецами.
Людовик Тарентский был вынужден остановиться в Замке Валдипесо, принадлежащем семье Аччьяйоли. Флорентийцы же с почётом встретили Филиппа Гонзага Мантуйского, который вернулся в город по поручению венгерского короля. Они даже написали Людовику небольшое послание, где сожалели о том, что их правители оказали почести тиранам из партии гибеллинов, но при этом не в состоянии принять достойнейшего из своих соратников.
