Поспешно сглатываю и отвожу взгляд.
Некоторое время мы молчим.
– Наверное, я сам виноват, – неожиданно протягивает Кит, – я не доверился своей интуиции. Видел, что реакции не те. Думал, что это такая тонкая игра, пытался раскусить. А всё оказалось прозаичнее: вы просто похожи.
– Я не могла отказать Вячеславу Игоревичу. Он начал угрожать моим родителям, – подтянув к себе колени, едва слышно произношу.
– Это в его стиле, – кивает Кит и вновь надолго замолкает, изучая меня взглядом.
– Что… Что теперь будет? – подаю голос, когда понимаю, что больше ждать его решения уже нет душевных сил.
– Я пока не уверен, – честно отвечает Кит, – одно могу сказать точно – завтра ты никуда не пойдёшь. Сидишь здесь, тихо-мирно, на звонки не отвечаешь. Если с тобой свяжется Воронцов – сообщаешь ему, что всё в порядке: у тебя грипп.
– Хорошо, – киваю; завтрашний день я могу провести взаперти.
Главное – попытаться выбраться послезавтра.
– Джесси лучше не знать о том, кто ты, – также произносит Кит, и я снова послушно киваю.
– А сейчас?.. – опускаю глаза вниз.
– А сейчас я лягу спать и постараюсь выспаться – чтобы завтра попытаться во всём разобраться на свежую голову.
– А я?..
– А ты ляжешь рядом, – Кит поднимается, откидывает на журнальный столик лёд, завернутый в полотенце – попадая точно в вазу для конфет; после проходит к торшеру и выключает его; забирается на диван, ложится.
Он не произносит этого вслух, но я четко понимаю – лучше мне не провоцировать его и не делать глупостей. Пока мы безмолвно сошлись на том, что меня не сдают Воронцову, а я не подставляю Кита с работой.
Да, это тоже читалось между строк – работу я должна буду выполнить. Других вариантов у Кита нет, иначе меня бы уже вовсю связывали или приковывали к какой-нибудь батарее, параллельно набирая номер Воронцова.
Пусть так. Пусть брюнет думает, что я – безобидна и прижата к стенке. Пусть думает, что я безропотно выполню все его поручения. Я не буду его в этом разуверять. Я засну рядом с ним и всем своим видом буду демонстрировать покорность. Я смогу это. А когда придёт пора действовать…
– Ты как маленький зверёк.
– Что? – удивленно шепчу.
– Взъерошенная, мокрая, напуганная. Чистая. С большими глазами, наполненными страхом… Невероятно притягательная.
В следующее мгновение я чувствую, как меня подтягивают к горячему телу – под одеяло.
Что?!
Кит беспардонно стягивает моё полотенце, располагает ладонь между моих ног, а сам утыкается носом в мои волосы.
– Наверное, это даже к лучшему, что ты – не Ангелина, – выдыхает мне в затылок, отчего по моему телу начинают ползти мурашки.
– Почему? – чувствуя, как вновь начинает барабанить сердце, спрашиваю тихо.
– Она – та ещё стерва… а тебя мне только предстоит узнать… – второй рукой забираясь под мой бок и устраивая ладонь на моей груди, произносит брюнет.
– Ты… – выдавливаю из себя, ощущаю, что сейчас меня снова затрясёт.
– Нет, сегодня я не буду тебя трогать, успокойся, – удивительно мягко поцеловав меня в макушку, шепчет Кит, – а вот завтра…
– Но я же – не Геля… – шепчу в ответ, чувствуя, как в горле образовывается ком…
Он что… собирается использовать меня, зная, что, теперь-то ему точно никто не запретит?.. И я – в том числе?..
– Да, я понял. Ты – Мира. И я лишил тебя девственности. Значит, теперь ты – вся моя, – с лёгкой усмешкой отвечает Кит, прижимая меня к себе.
Это что сейчас было?.. Какие-то цыганские обычаи?!
Хочу попытаться вынырнуть из его объятий – и осознаю, что это нереально. Слишком крепко держит. Словно боится выпустить из рук.
Пятнадцать минут проходят в полнейшем недоумении – как теперь быть дальше?.. Кит задачи не облегчает: его руки на моём теле чувствуют себя, как дома. Кажется, из нас двоих такая близость только мне доставляет дискомфорт…
Ну, не привыкла я спать так близко с мужчиной…
Ещё через пятнадцать минут Кит начинает размеренно дышать…
А я всё продолжаю смотреть вперёд, ощущая, как медленно успокаивается сердце, устав от режима «всё хуже некуда».
Худший ли это исход или лучший – мне уже никогда не узнать. Одно я понимаю чётко: если потребуется доказать свою послушность таким способом… мне придётся это сделать. У Кита не должно возникнуть подозрений, что я имею козырь в рукаве. Что я имею шанс вырваться из этого болота.
День свободы близок.
И я не имею права ставить на себе крест.
Тем более – сейчас, когда правда раскрыта, а меня так и не сдали на суд Воронцова…
Просыпаюсь от того, что мне жарко. Открываю глаза и не могу сориентироваться – который сейчас час: шторы плотно сдвинуты, и в комнату почти не поступает свет. А потому, понять, какое сейчас время суток – нереально. В любом случае, работу я пропускаю – с лёгкой руки Кита. У меня же сегодня грипп, вроде как… Да, могу понять Зою Эдуардовну: подобное поведение для меня не характерно. Дела в издательстве я совсем забросила, сегодня пропущу день, а завтра… завтра вообще не считается – всё время до обеда я проведу, как на иголках, а уже в два часа буду идти навстречу своей свободе… в тот самый магазин через две улицы… по крайней мере, такими были указания Саши… Надо ещё придумать повод для поломки телефона Ангелины.
От мыслей о побеге сердце начинает колотиться. Пытаюсь успокоиться – но выходит плохо. Зато голова проясняется, и я начинаю лучше ощущать своё тело, которое, к слову, даёт мне знать о событиях вчерашней ночи, а точнее, о своём к ним отношении. Хорошо хоть, что острая боль прошла. Удивляюсь, как я вчера умудрилась заснуть…
Пытаюсь подняться, но меня утягивает обратно. Какого?..
– Не торопись, – сонный голос Кита и его тяжелая рука на моей талии заставляют меня напряженно замереть в ожидании.
– Я выспалась, – сообщаю негромко.
Надеюсь, что это не Джесси закрыла дверь в комнату… ведь, когда я засыпала, она была открытой.
Да, на месте мелкой после этой ночи я бы считала себя самым непостоянным существом на земле…
– Рад за тебя, – отзывается брюнет, а затем прижимает меня к себе.
Не знаю, что на это ответить.
Его вчерашнее «а вот завтра…» начинает активно долбить в мой мозг.
Он же не будет сейчас ничего делать?.. Мы же толком и не поговорили…
– Я хочу встать, – говорю очевидное, но это провоцирует брюнета на странные действия: он начинает гладить меня по бедру, повторяя изгиб тела, затем скользя рукой наверх, к груди, а после и вовсе – накрывая последнюю всей ладонью.
