— Аборт, или рожаем?
— Какой аборт??? — возмущен будущий папаша до предела, — ты с ума сошла? Рожаем, конечно!!!
***
Через восемь месяцев у нас родилась еще одна разнополая двойня. Самые что ни на есть случайные дети для мажора.
Собираемся все вместе на семейном совете. Дряхлые душеприказчик и адвокат деда Ильи Громова, трясущиеся в паркинсоне, нацепляют очки на крючковатые носы.
— Итак, сегодня настал последний день волеизъявления Грома Ильи Викторовича! Он, в обществе всех присутствующих здесь лиц заявлял, Что его внук, Рустам Александрович Громов получит свою долю наследства лишь в том случае, если по истечению девяти месяцев он женится, у него родится ребенок, и он проживет с женой под одной крышей в течение десяти лет.
По толпе алчущих родственников пролетает шепоток. Все они с любопытством смотрят на Рустама, нянчащего на руках новорожденную дочь. Малышка гулила и нервничала немного, но на руках у папы затихла, мирно посапывая.
Я же укачиваю маленького сыночка. Детки в непривычной для них обстановке, поэтому немного беспокойные. Старшие дети рядом, возле нас, с молчаливым любопытством рассматривают душеприказчиков своего прадеда.
— Прикладываю к данному поручению все надлежащие документы, сим заверяю, — продолжает Герман Демьянович, — Рустам Громов выполнил все условия своего деда, и завещаемая доля наследства отходит ему в полном объёме!
Мои свекор и свекровь с надменной усмешкой глядят на своих родственников: мол, выкусили, твари?
Родственники разочарованно ахают, но тут же берут себя в руки, чтобы не падать лицом в грязь.
— Все? — уточняет Светлана Семеновна, — теперь Рустам сам хозяин своей судьбы?
— Совершенно верно — скрипит душеприказчик. — Теперь Рустам Александрович волен делать все, что угодно.
Рустама совершенно не трогают эти слова, он продолжает нянчится с малышкой, не поднимая глаз на родственников.
— Рустам! — рявкает на него мать. — Ты слышал? Ты вообще с нами?
— Угу.
— Что угу?! Ты свободен! Может подбирать тебе невесту из нашего круга. Вот, например, Элен…
Ошарашенно гляжу на Светлану Семеновну. Она в своем уме?! Говорить такое при мне, детях, которых, у нас на секундочку уже шестеро, и при всех остальных?! Хотя, остальные меня волнуют меньше всего. Главное, это Рустам и дети.
— Хорошая шутка, мам. — усмехается Рустам. — Мы поедем, мам, а то малышам в кроватки пора, да и старшим завтра в школы-лицеи. Давайте, банда, поднимаемся! — командует отец семейства.
Дети особо не понимают слов своей бабушки, но чувствуют напряжение. Поспешно подскакивают со стульев и направляются к выходу.
Я тоже иду на выход, молча, сжимая спящего сына.
— Рустам, ты все же подумай на счет моих слов, — идет за нами Светлана Семёновна.
— Свет, успокойся! — одергивает ее свекор. — Не видишь, что у них хорошая крепкая семья.
— Так хочется еще, чтобы сынок мой счастлив был!
— Мам! — разворачивается молчавший до этого Рустам. — Будем считать, что я ничего не слышал. Не слышал!!! — надавливает он, когда Светлана Семеновна хочет что-то возразить.
Уже в машине, огромном семиместно джипе, рассадив всех детей по местам, я вопросительно смотрю на Рустама.
— Ну что ты, любимая? — нежно отвечает он на мой немой вопрос. — Для меня нет больше счастья, чем быть рядом с тобой и нашими детьми! Не поняла за все десять лет?
— Я думала, что ты со мной только из-за наследства. — стараюсь я сохранить серьезное выражение лица.
— Ты прикалываешься?! — шутя толкает меня Рустам в предплечье.
— Да.
— Я покажу тебе в спальне!
— Тише, ты! Дети! — шикаю на него.
— Вот и ты при детях глупостей не говори! Слышали, пацаны-девчонки? — я люблю вашу маму! И вас люблю! И никогда не брошу.
Я улыбаюсь во весь рот и мечтательно отворачиваюсь к окну. Пусть только попробует! Мало ему не покажется!
