Хоть я и не верила в силу расслабляющего массажа, обертывания и масок, но день спа-процедур не прошел для меня даром: к вечеру я была посвежевшей, отдохнувшей и невероятно похорошевшей. Мне сделали небольшую коррекцию бровей, нанесли пробный «лайтовый» вариант будущего макияжа.
В общем, Рустам, забирая меня после салона, как-то странно поглядывает всю дорогу до дома.
— Там пришли коробки с платьями, — сглатывает мажор, откровенно пялясь на меня, обновленную. — Мама сказала, чтобы ты примерила все, а я сделаю фотки и пошлю ей для одобрения. Она сама выберет для тебя подходящий вариант.
— Наверно, это слишком, Рустам? Может, все же позволите мне самой решить, что именно надевать на вечер?
— Вика! — взмаливается мажор с нотками отчаяния в голосе, — Пожалуйста, не перечь маме. В конце концов это просто формальность. У мамы безупречный вкус, и она хочет сделать как лучше.
— Рустам, не обижайся, но ты сейчас говоришь, как маменькин сынок! — укалываю я его, чтобы привести в чувства.
— Причем тут маменькин сынок? — задевают все же мои слова Громова, — Мама тебя лично прибьет, если ослушаешься! Неужели ты не поняла по общению с ней, кто в доме хозяин? И так этот вечер дурацкий, напряжённый, ты хотя бы не выкобенивайся. Какая разница, какую тряпку натянуть на пару часов?!
Но все вопросы отпадают сами собой, когда я вижу три роскошные коробки трех самых известных домов мировой моды. Даже не представляю, во сколько каждое платье обошлось семейству Громовых. И представлять не хочу, иначе ни сесть в нем не смогу, ни ходить, чтобы ненароком не помять, или не порвать его.
— Ну как? — довольно ухмыляется Рустам, — Впечатляет?
— Да, признаться, я под впечатлением. — медленно развязываю ленты первой, обитой темно-синим бархатом коробки.
Вынимаю маленькое черное платьице. Оно простое. На первый взгляд. Но вот на второй, сразу видно всю его дороговизну, шарм, брендовость и статусность. Элегантная простота и минимализм. В тон платью изящные туфельки на шпильке, и стильная золотая подвеска.
— Это настоящее золото? — осторожно трогаю подвеску, усыпанную то ли стразами, то ли…
— Нет, блин, мы на тебя гнутую проволоку повесим, — хмыкает Рустам, — ну ты даешь, Кудряшкина!
Дыхание перехватывает еще больше. «Это только на один вечер», уговариваю я себя. Потом верну дорогущие украшения обратно. Еще ненароком потеряю, или украдет кто, я потом в жизни не расплачусь.
— Одевайся, Вика! Мама уже в чате.
— Выйди хотя бы! — требую я.
— Да ладно тебе, чего я там не видел? — вдруг начинает дурачиться сынок миллиардера.
— А ну пошел вон отсюда! — свожу я к переносице свои идеальные брови. — И не заходи, пока не позову.
***
На дне коробки под платьем отыскивается соответствующее роскошное нижнее белье — кружевной бюстгальтер, тончайшие трусики и чулки. Меня бросает в жар. Белье очень красивое, элегантное и дорогое. У меня такого никогда не было.
Опасаясь, что сюда каждую минуту может ввалиться Рустам, я быстро надеваю на себя кружевной комплект. Почему-то сразу же хочется надеть шпильки. Так и делаю, кручусь около зеркала. Глаз от себя не могу отвезти — до чего ж красивое белье!
— Нифига ж себе! — присвистывает мужской голос от двери.
От неожиданности я просто застываю на месте, стараясь судорожно прикрыться ладонями. Выходит, плохо.
— Уйди! — кричу на Громова негодующе, но тот тоже впал в ступор по всей видимости, потому что челюсть у него отвисла, и вот-вот закапает на пол слюна.
Выражение на лице абсолютного дебила, но вот глаза светятся искренним восторгом. Наверно про такой говорят «щенячий».
— Вика, я все пытаюсь разглядеть шрам от кесарева, где он? — наконец обретает способность говорить связанно Рустам.
— Уйди, ты не видишь, что я голая?
Какую глупость я морожу, именно потому что я в неглиже, он тащится сюда.
— Ты как минимум прикрыта во всех стратегически-важных местах. А мама сказала сфоткать тебя в белье, чтобы понять, идеально ли на него сядет платье.
Рустам говорит всю эту чушь, а щеки его розовеют при этом, так же, как и лоб. И глазюки черные, хитрые, становятся как у молодого лиса.
— Твоя мама переходит все границы, — злюсь я. — Скажи ей, что я отказываюсь.
— Вика! — отчаянно пучит глаза Рустам. — Ну одну фотку, что тебе жалко? Мама ведь убьет! Обоих.
Злюсь. Они меня реально, как лошадь выбирают.
— Подойди к окну, злючка! — довольно ухмыляется Рустам.
Самолично откидывает шторы. Закатное солнце окутывает мое тело в красивом белье нежной золотистой вуалью. Рустам быстро делает несколько снимков.
— Отлично. Прекрасно. — комментирует он, ухмыляясь слишком уж самодовольно. — Ма-а-а-ма будет в восторге — тянет он гласные.
— А теперь дай мне надеть платье. — сержусь я.
Дальше, выпроводив жениха из комнаты я все же пытаюсь облачиться в маленькое черное платье. Оно отлично сидит на мне, но вот незадача. Молния сзади. Как я не изворачиваюсь, никак не могу застегнуть ее в районе бюстгальтера.
В проеме снова показывается довольная рожа Громова.
— Вау! — восхищенно комментирует он. — Тебе идет эта шмотка. Но без нее лучше!
— Уймись, а! Лучше помоги.
— Что случилось? — мигом настораживается Рустам.
— Молния, — поворачиваюсь я к нему спиной.
Рустам подходит ближе. Высоченный. Здоровый. От него так и пышет жаром. Шумно сглатывает. Я откидываю волосы вперед, чтобы они не зацепились за замок.
Рустам берет две половинки молнии, сводит из вместе, дотрагиваясь горячими чуть шершавыми пальцами до моей спины. Я вздрагиваю. Мелко, едва заметно. Но меня с головой выдают табуны начинающих бегать по всему телу мурашек.
***
За маленьким черным платьем наступает очередь роскошного, металлического. Платье умеренно поблескивает в электрическом свете. На этот раз оно в пол, с разрезом впереди до колена. Сверху красивое непошлое декольте, рукава приспущены на предплечьях. Платье снова сидит как влитое, и я мысленно аплодирую Светлане Семеновне: так мастерски определить мой размер после нашей недолгой встречи и подобрать мне идеальные наряды… у нее и правда идеальный вкус.
Ловлю на себе восхищенный взгляд Рустама. Ему тоже нравится. Ну а третье, бежевое, очень женственное платье, свободного кроя, с широкой отрезной юбкой и ремнем с золотой пряжкой, подчеркивающей мою талию.
— И в чем мне идти?! — в недоумении кружусь я перед зеркалом, заставляя юбку надуться колоколом.
Рустам трясет головой и с видимым усилием переводит взгляд на телефон.
— Щас у мамы спрошу, — наконец выдавливает он.
