— Ула! — издает возглас Миша.
— Ты рад? — удивляюсь я.
— Да. Холосо, сто ты заблал нас, а не папа.
— А что с папой? — настораживаюсь я.
— Папа-Веник — тупой, так мама говолит. — А ты с нами иглаешь, лазговаливаешь.
Теплая волна какого-то неописуемого восторга поднимается со дна души от этих слов. Веник и правда — тупая мразь! Хорошо хоть моих детей не обидел! Глядя на мальчиков, я начинаю ясно осознавать, что теперь никому не дам их в обиду, и любого порву за них! Надо же… никогда не думал, что быть отцом это — такая огромная ответственность, и любовь.
***
Оставив детей на няньку, еду первым делом к Вике.
— Уже очень поздно, Рустам Александрович, давайте завтра? — вредничает медсестра.
Тут же достаю крупную купюру и невзначай роняю ее в карман несговорчивой женщине.
— Мне срочно надо! — заявляю я, ослепительно улыбаясь. — Посмотрите, если она не спит, то я зайду.
Я знаю, какое впечатление произвожу на женщин, поэтому мог обойтись одной улыбкой, без денег, а тут «комбо» получается, самое настоящее, так что за результат даже не переживаю.
— Виктория Кудряшкина ваш ждет, — возвращается медсестра минуты через три. И снова улыбается так же как нянька давеча. Голодным ищущим взглядом. Что за бабы какие-то все недое… недотр… недолюбленные пошли?! Или все клюют так на мои деньги?! Почему Вика тогда не клюет? Другая? Особенная? Или глупая?
Вхожу к ней в палату и тут же мысли про ее глупость улетучиваются. Она вся в синяках и гематомах, под капельницей. Чувствую себя полным идиотом, за то, что ни цветка ей не принес, ни апельсина сраного, хотя, когда бы смог? Сегодня слишком уж насыщенный день с полицией, детьми и прочим… Но впредь нужно исправляться. Слишком много ответственности ложиться на меня в последнее время.
***
Вика
В больнице я была в таком состоянии, что и врагу не пожелаешь. К вечеру в отчаянно гудящей голове начало проясняться, и я забеспокоилась о детях.
Но понимала, что Рустам заинтересован в них как никогда раньше, и не бросит в такой ситуации. Телефон был у сестры-хозяйки, это потом она принесла его мне, потому что позвонила воспитательница, и медсестричка сжалилась надо мной, потому что у самой тоже дети «садичного» возраста.
Когда воспитательница назвала имя Рустама, я расслабилась и выдохнула. Пришел. Он пришел за ними и намерен забрать. Да еще и позаботиться. О, как! Он прямо растет в моих глазах.
А потом позвонила мама… Нет, она не знала о произошедшем. Да и откуда? Сообщила, что папе хуже, и что деньги нужны немедленно.
И вот я лежу под капельницей (уже хрен знает какой по счету), в полном раздрае и непонимании как жить дальше, и тут приходит санитарка, с вопросами, смогу ли я сейчас принять Рустама Александровича? Что за вопросы, блин?! Этот ваш Рустам Александрович, похоже единственный кто способен помочь мне в этой ситуации.
Пока Рустам поднимается ко мне, я почему-то отчаянно приглаживаю волосы. Какого черта меня вообще сейчас волнует моя внешность?!
Рустам входит, и словно часть проблем покидает меня. С какой это радости? А не слишком ли много ответственности и ожиданий я взваливаю на мажора? Надо притормозить чуток, не то снова свалюсь с сияющей радуги «ожидания/реальности» кубарем вниз головой…
— Как дети?! — первым делом выясняю я.
Рустам подходит ближе, берет стул, разворачивает его спинкой ко мне, и садится верхом, облокотившись на эту самую спинку. Пристально смотрит в глаза, поглаживая свою бороду. Ноги его широко расставленные, натягивают ткань джинсов и… лучше туда не смотреть. Надо отвести взгляд, но глаза в глаза — слишком интимно, а глаза «в туда» — еще хуже.
— Я забрал сыновей к себе домой. — не без гордости сообщает Рустам. — Честно говоря боялся, что Веник мог опередить меня, но нет, то ли он не додумался, то ли просто не встал после моего удара.
Меня всю обдает жаром: а ведь точно! Муженек вполне мог опередить Рустама, забрать детей и спрятать их, чтобы в дальнейшем шантажировать меня. Голова кружится по новой от этого кошмарно предположения.
— А дети сейчас с кем? Ты оставил их одних у себя?! Рустам?!
— С ними нянька из детского сада.
— Света?!
— Да хрен ее знает, как зовут, я не спрашивал. Она решила подзаработать, а мне как раз нужно было ехать к тебе. Она покормит, и уложит мальчиков спать, а завтра я отвезу их в сад. Так ты хотела?
— Ф-ф-ф… — выдыхаю я облегченно. — Спасибо, Рустам, именно так я и хотела.
— Не благодари меня, Вик, — улыбается уголком рта Громов, — они и мои дети тоже. У меня серьезные намеренья в отношении них.
— Это хорошо… — тихо роняю я, боясь снова поверить ему, довериться вновь, чтобы потом…
— Представь, меня в полицию забрали! — ухмыляется Громов, переводя тему.
— В смысле? — трясу я головой, — Когда?!
— Да вот пару часов назад. Пришли двое, Попов и Белов, и повязали меня прямо отсюда. — усмехается Рустам.
— Но за что?
— За твое избиение!
— Боже, какой бред!!!
Мне становится не по себе. Рустам спас меня от рук муженька, позаботился, привез в первоклассную клинику, позаботился о детях, а его в полицию?
— Рустам, мне очень жаль, что так получилось. Здесь крутились полицейские, но они ни слова у меня не спросили.
— Ты не виновата, Вик. — коленом Рустам как бы невзначай дотрагивается до моего колена. — Мой юрист быстро меня отмазал. А вот с тебя сняли побои. Завтра же привезу его, юриста, чтобы мы написали настоящее заявление на Веника.
— Но… — боже, как медленно соображает голова после сотрясения.
— Вик, это поможет тебе побыстрей развестись и лишить его прав на моих детей.
***
Рустам
Убедив Вику в том, что все будет хорошо, я даю ей карту с баблом. Там больше пяти лямов, которые она должна перевести родителям на якобы лечение отца. Лишние деньги останутся у нее, на расходы. Я подумаю какую сумму выделять ей и детям ежемесячно, чтобы они ни в чем не нуждались, и жили достойно со мной в одном доме, под одной крышей.
Не надо думать, что я такой хороший и бескорыстный. Просто у меня хренова туча родственничков, а еще адвокат, дедов душеприказчик и нотариус, и все ждут, когда же я наконец обделаюсь публично, и не выполню последнюю волю старого пердуна.
А вот фиг ему и им всем!
На публике мы с Викой и детьми будем идеальной семьей. Это — единственный шанс сохранить бизнес и деньги в наших с отцом руках.
На последнем издыхании еду на квартиру к Вике. Она дала мне ключ. Ведь собранные вещи, по итогу, должны там валяться. После избиения Кудряшкиной нам было не до них.
