– Ты заставляешь меня испытывать эмоции, которые я никогда бы не хотела испытывать рядом с тобой…
– Заставляю? Да неужели?
Арсений отошел от меня, но потом резко развернулся.
– Ты раздразнила меня и в последний момент отходишь в сторону. Я начинаю думать, не мстишь ли ты таким образом за ту единственную ночь?
Арсений обхватил мои запястья, заводя их за спину, и толкнул меня лицом к стене.
– Прекрати! Сейчас ты точно делаешь не то, что следует! – запротестовала я.
– Ты мне безумно нравишься. Я чувствую, что ты тянешься ко мне…
Мужская горячая ладонь надавила на поясницу, заставляя прогнуться.
– Тянешься, Бабочка, не лги себе… Я думаю, что ты меня хочешь.
Покровский прижал меня к стене своим телом. Не было ни одного шанса вырваться. В каждом его движении чувствовалась сила и острое желание обладать мной.
– Дразнишь. А потом отталкиваешь…
Голос Арсения сорвался на рваный, хриплый шепот. Он опьянял меня им, вызывая мурашки на коже.
– Ты попалась, Бабочка.
* * *
Арсений
Упорство Алены и ее желание стоять на своем раздражали и восхищали. Вызывали ураган внутри, незнакомый ранее. Не знаю, что в ней есть такого особенного. Это не смазливое личико и не ладная фигурка. Это что-то запрятанное глубоко внутри, невидимое взгляду.
Мне дико сильно хотелось понять, отчего меня так сильно к ней тянет. Понять, что вот оно, и пойти дальше. Только в моем случае перешагнуть и пойти дальше не получится. Я провалился в нее, как Алиса в кроличью нору. Только и делаю, что падаю глубже и глубже с каждым мгновением, проведенным рядом с ней.
Это падение вниз, а не взлет. Но в какой-то момент все ориентиры теряются.
Алена воздействовала на меня необыкновенно сильно, задевая неведомые чувства. Я терялся: то ли она очищала меня от грязи собой, то ли порождала во мне сонм похотливых мыслей.
Все, чего мне хотелось прямо сейчас – это задрать юбку ее платья и взять у стены. Выпустить на волю неконтролируемую и неподвластную похоть, пронизывающую насквозь.
Алена, сама того не понимая, заняла особое место внутри меня. Все мои мысли и чувства превращались в вулкан эмоций, бурлящий так, что грозило сорвать планки благоразумия.
Кровь закипала за считаные мгновения.
Я ею не одержим, но странно болен. Она заставляет меня чувствовать себя больным и свихнувшимся. Хотя бы за одно это мне хочется заставить ее испытывать ту же странную зависимость и отрицательное притяжение между нами.
Я бы уже давно нагнул и взял другую девушку. Мне и особо напрягаться не надо – почти любая красотка из ресторанного зала даст мне добровольно, не стесняясь и не ломаясь.
Но я хотел получить то же самое от Алены – это задача не из легких.
Я желал распробовать ее. Замучить тягучей, медленной лаской, изучая каждый сантиметр атласной, белой кожи.
Глава 32
Алена
Я не знала, как вести себя. Не могла ни поддаться ему, ни решительно оттолкнуть мужчину. Все мои нервы стянулись в морской узел. Осталось только ожидание.
Интерес и страх перед неизвестностью. Я все еще приучала себя находиться с ним наедине. Я понимала, что мы оба увязли в трясине наших странных отношений. Безумное притяжение отключало все эмоции и мысли о прошлом.
Все плохое и хорошее стиралось… Ведь было много хорошего. Неужели этого недостаточно, чтобы довериться ему целиком?
Арсений прижался губами к шее, ведя горячую дорожку вверх, под линию роста волос. Мурашки предвкушения и сладкая истома наполнили тело. Я никогда не испытывала ничего подобного.
Просто Арсений – мой первый мужчина. Во всем. И в этом трепетном искушении осторожной лаской – тоже.
Ладони Арсения перемещались по моему телу, рисуя прихотливый узор. Он аккуратен. Но вел себя так, словно имел право испытывать и наказывать лаской.
– Ты красивая, Алена.
Крупная, горячая ладонь переместилась на бедро. Задержалась там недолго и сжала ягодицу. Я автоматически сжала ноги в унисон с зарождающимися внутри ростками удовольствия и желания большего.
– Не зажимайся.
Арсений погладил ягодицы.
– Ты же хочешь меня?
– Не-е-е-е знаю.
– Не знаешь? А по-моему очень сильно хочешь. Тебя заводит наша игра. Притяжение взаимно. Ты отрицаешь его, потому что думаешь нельзя хотеть меня. Нельзя желать того, кто однажды причинил тебе боль. Неосознанно, но…
Арсений задрал юбку платья, закинув ее до самой талии. Пальцы проворно сдвинули ткань трусиков в сторону.
– Прекрати! Это уже слишком! Я не этого хотела!
Арсений начал поглаживать складки, дрожащие под его пальцами.
– Не этого? А чего ты хотела? Пофлиртовать, завести меня и оставить ни с чем? Я и так едва сдерживаюсь, живя с тобой в одном доме, где все теперь пахнет тобой. Позволь показать, насколько тебе самой хочется того же, что и мне.
Я не успела возразить. Двумя пальцами он проник во влажную глубину, готовую принять порочные и сводящие с ума толчки. Я едва не захлебнулась в непрошеном стоне. Можно было сказать еще раз, что я не хотела, но это было бы неправдой. Мне нравилось то, что он со мной делал. Слишком нравилось.
Он поймал меня с поличным, почувствовав, как я начала дышать еще чаще. Пальцы второй руки легли на мои губы и мягко освободили нижнюю губу из захвата прикуса. Я прикусила губу, чтобы не стонать, и даже не поняла, когда сделала это.
– Хочу услышать, как тебе это нравится!
Пальцы Арсения заскользили быстрее в пульсирующем лоне. Я едва не закатывала глаза от удовольствия и вожделения. Но все еще пыталась удержаться и отвести бедра в сторону.
– Черт, Алена. Не делай так! Иначе на месте пальцев окажется мой член, – рыкнул Арсений, вжимая меня в свой возбужденный пах. – Хочешь этого? Хочешь…
– Если так уверен, что я хочу того же самого, то почему не возьмешь меня силой? – спросила я.
Тело уже вышло из-под контроля. Я начала подмахивать бедрами навстречу его мучительным движениям. Услышала его выдох сквозь зубы, наслаждаясь нотками возбуждения в голосе мужчины.
– Я же говорил, что не насильник. Я хочу, чтобы ты… попросила меня дать желаемое, – прерывающимся шепотом сказал он.
Нет. Умолять и просить я его не стану. Но невыносимо трудно не просить о большем, когда он так искусно движет пальцами, задевая чувствительную точку.
У меня темнело в глазах. Я понимала, что близка к чему-то невыносимо сладкому и прекрасному. Стремительно приближалась к краю, понимая, что скоро сорвусь.
