– Нам тоже, – поспешила добавить Джулия. – Хотя мы и не были знакомы с ними.
– В таком случае извольте объяснить, каким образом вы оказались в их доме и что привело вас к нам? – потребовал синьор Колла.
– Альберто, будь поласковее с ребятами! – упрекнула мужа Росселла.
– Я и так мягок, Росселла. Я только хочу понять, зачем они явились сюда. Ты прекрасно знаешь, что мы редко кого впускаем в наш дом. И у нас есть для этого основания.
– Ох, Альберто, к чему такие подозрения! Не видишь разве, что это вполне нормальные, хорошие дети. Вы брат и сестра?
– Нет, нет. – проговорил Рик.
Он покраснел, не в силах скрыть смущения, и Джулия с улыбкой сказала:
– Мы двоюродные брат и сестра.
– И вы породнились с синьорами Мур? – задал очередной вопрос Альберто.
Росселла объяснила:
– Мой муж только и делает, что изучает разные родственные связи. Это его любимое занятие.
– С генеалогическим древом семьи Мур не соскучишься. – заметил Рик.
Альберто вздохнул:
– Уж очень запутанное оно у этой семьи. Как бы это сказать. есть некоторые неясности.
– И не говорите! – воскликнула Джулия. – Но, как бы там ни было, синьор Колла, мы не породнились с семьёй Мур. Дело в том, что после смерти Улисса и Пенелопы Мур мои родители купили их дом в Англии, и мы, когда переехали туда, обнаружили множество вещей, связанных с ними, в том числе вот эту тетрадь.
Девочка протянула супругам Колла дневник путешествий Улисса.
Увидев его, они разволновались.
– Я помню эти старые тетради, – заметил Альберто. – А вот где он покупал их.
– В лавке Зафона, на углу канала Форно, – напомнила мужу Росселла.
– Значит, вы знали Улисса Мура? – спросил Рик. – Лично знали его?
– Ну конечно, – ответил Альберто.
– И что это был за человек? Я хочу сказать, как он выглядел?
– Высокий, элегантный, – ответила синьора Росселла. И прибавила: – Импозантный, сказала бы я.
– Ну знаешь, Росселла. – с некоторой обидой в голосе произнес Альберто. – Я бы не сказал импозантный!
– Нет, вы слышите его? – Синьора Колла всплеснула руками. – Уж точно намного импозантнее тебя!
– Да, конечно, однако он был импозантный не в прямом смысле слова. Он был.
– Импозантный! – завершила спор синьора Росселла. – Интересный мужчина, вежливый, всегда готовый помочь другим. И останавливался приласкать каждого встречного пса, – прибавила она.
– Это верно! – кивнул Альберто. – Идти с ним куда – нибудь было сущим наказанием.
– А Пенелопа? – спросила Джулия.
– Пенелопа – это олицетворение нежности, – ответила Росселла Колла. – Умная, утончённая. Ещё до отъезда за границу она устраивала в этом доме чудесные праздники. Приглашение к Саури считалось большой честью, потому что дом их слыл самым красивым в Венеции. А она, ну. она была простой и сложной одновременно…
– И необыкновенно красивой, – вставил Альберто.
– Ах! – воскликнула Росселла.
– Ты прекрасно понимаешь, что я даю чисто эстетическую оценку.
Росселла, приятно улыбнувшись, наклонилась к Джулии и шепнула:
– Видишь, все мужчины такие. Когда мы хорошо отзываемся о ком – то, они на нас сердятся, а сами говорят о какой – то чисто эстетической оценке!
Джулия рассмеялась, удивившись доверительной манере, с какой обращалась к ней синьора Росселла.
Альберто, напротив, больше внимания уделил Рику, которому стал подробнейшим образом объяснять родственные связи семьи Саури со старинной венецианской знатью.
– Пока вы обсуждаете эти мужские проблемы, – прервала его Росселла, – мы, женщины, на минутку удалимся. – И предложила Джулии: – Пойдём, я покажу тебе кое – что.
Глава 13
Здорова ли она?
Когда утром солнечный луч проник в окно и осветил парчовое покрывало, Обливия Ньютон открыла глаза, улыбнулась и ещё немного полежала в приятной полудрёме, прислушиваясь к далёкому плеску волн и приглушённому людскому говору, доносящемуся с каналов.
– Ах, как здесь чудесно! Эта Венеция – просто рай! – восхитилась она.
Потянулась согласно всем правилам, какие диктует аюрведа, и спустила ноги на пол.
Неподалеку лежал её рюкзак. Обливия зевнула и попыталась дотянуться до него ногой, но не смогла. Глядя на свою ногу, подумала: «Какая же она тонкая, словно точёная, нет, не напрасно я постоянно занимаюсь фитнесом». Обливия вообще считала себя очень красивой и стройной.
Но, странное дело, граф Ченере, а до него и другие люди почему – то спрашивали, всё ли у неё в порядке со здоровьем. Что за дурацкий вопрос? Она что, похожа на больного человека?
Задумавшись над этим, она порылась в рюкзаке и среди разных безделушек, которые ещё не обменяла на звонкие монеты, нашла пластиковую карту с табличкой – схемой ежедневных гимнастических упражнений.
Длинным пальцем с фиолетовым ногтем она соединила по вертикали и горизонтали цифры, обозначавшие её рост и возраст, и нашла ту цифру, которая сообщала, какой у неё должен быть вес.
– Я же знаю, что он у меня идеальный! – воскликнула она.
Объем её талии не показывал ни одного лишнего миллиметра. Мускулатура на руках вылеплена, можно сказать, с помощью гирь, а ноги. Ну что, разве она мало тренируется в спортзале? О какой болезни болтают эти венецианцы?
– К черту! – Она швырнула табличку в рюкзак, умылась холодной водой и выглянула в окно. Сколько времени, интересно? Полдень? До шести вечера она ничем не занята, а потом с помощью графа Ченере найдёт Питера.
Когда она открыла двери, с ней поздоровались с поклоном две горничные, готовые помочь одеться.
– Скажите, по – вашему, я слишком худа? – спросила Обливия женщину, которая затягивала на ней корсет.
Та усмехнулась и долго мялась, не находя нужных слов, другая женщина тоже не знала, что ответить, но в конце концов обе признались, что находят её не просто худой, а ужасно худой. Килограммов пятнадцать, дали понять горничные, определённо весьма украсили бы её.
Обливия смотрела на них в полнейшем недоумении.
Однако, подумав немного, улыбнулась и, спускаясь по лестнице на завтрак в роскошном белом с золотом платье и в маске, представила, какой прекрасный рекламный призыв можно бросить тучным дамам двадцать первого века: «У вас лишние килограммы? Ничего подобного! Отправимся в Венецию восемнадцатого века, там вы станете супермоделями!»
