Наконец Сискви призвала всех к порядку, а потом заговорила на языке троллей, обращаясь к Саймону и Слудигу. Бинабик улыбнулся.
– Сисквинанамук прощается с вами от лица кануков Минтахока и наших Пастыря и Охотницы. Она говорит, что народ кануков видел в последние дни много нового, и, хотя мир меняется к худшему, не все перемены были такими уж плохими. – Он кивнул Сискви, и она обратилась к Слудигу.
– Прощай, риммер, – перевел Бинабик. – Ты самый добрый крухок из всех, о которых она слышала, и никто из тех кануков, что стоят здесь, тебя больше не боится. Скажи своим Пастырю и Охотнице… – он улыбнулся, вероятно, представил, как отреагирует Изгримнур на любой из этих титулов, – … что кануки также смелый народ, но еще и справедливый, и нам не нравятся бессмысленные сражения.
Слудиг кивнул.
– Я обязательно это скажу.
Затем Сискви повернулась к Саймону.
– А ты, Снежная Прядь, не бойся. Сискви расскажет всем канукам Минтахока, потрясенным историей о том, как ты победил дракона, и о твоей отваге, которую она видела собственными глазами. И все остальные поступят так же. – Бинабик послушал еще немного и ухмыльнулся. – И еще она просит тебя быть осторожным с ее нареченным – то есть со мной – и использовать собственную отвагу, чтобы уберечь его. Она просит об этом во имя вашей новой дружбы.
Саймон был тронут.
– Скажи ей, – медленно заговорил он, – что я буду защищать ее нареченного, который стал моим другом, до самой смерти и даже после нее.
Бинабик перевел его слова, и Сискви пристально и серьезно посмотрела на Саймона. Когда Бинабик замолчал, Сискви гордо поклонилась обоим. Остальные кануки подходили и прикасались к тем, кто собирался уйти, словно хотели отправить вместе с ними частичку себя. Саймон оказался в окружении маленьких черноволосых голов, и ему снова пришлось напомнить себе, что тролли не дети, а смертные мужчины и женщины, которые любили, сражались и умирали так же отважно, как любой рыцарь Эркинланда. Мозолистые пальцы сжимали его руку, и он услышал много слов, смысла которых не сумел понять.
Сискви и Бинабик отошли в сторону от остальных, к пещере, где они ночевали. Затем Сискви быстро нырнула внутрь и вернулась с длинным копьем, древко которого было густо покрыто резьбой.
– Вот, – сказала она. – Оно потребуется тебе там, куда ты направляешься, любимый, и оно будет длиннее, девять раз по девять дней, прежде чем ты вернешься. Возьми его. Я знаю, что мы снова будем вместе – если Боги будут к нам добры.
– И даже если нет. – Бинабик попытался улыбнуться, но не сумел. Он взял копье и прислонил его к камню у входа в пещеру. – Когда мы снова увидимся – пусть никакие тени не омрачат встречу. И ты всегда будешь в моем сердце, Сискви.
– Обними меня, – тихо сказала она, и они шагнули друг к другу. – В этом году озеро Голубой грязи так и осталось холодным.
– Я вернусь… – начал Бинабик.
– Никаких разговоров. У нас уже не осталось времени.
Их лица сблизились, капюшоны их скрыли – так они стояли довольно долго, и оба дрожали.
Часть вторая. Рука бури
Глава 11. Кости Земли
Говорят, что во всем Светлом Арде самые глубокие тайны прячутся в Эрнистире. Нет, дело не в том, что земля там скрыта, как легендарный Тролльфелс за ледяной стеной Белых Пустошей, или страна враннов, окруженная предательскими болотами. Секреты Эрнистира спрятаны в сердцах людей или под солнечными лугами, глубоко под землей.
Из всех смертных людей эрнистирийцы лучше всех знали и любили ситхи. Они многому у них научились – впрочем, умения, которыми они овладели, теперь упоминаются только в старых балладах. Они также торговали с ситхи, и в результате в Эрнистире появились такие удивительные вещи, до которых было далеко лучшим кузнецам и ремесленникам имперского Наббана. В ответ эрнистирийцы предлагали своим бессмертным союзникам плоды земли – черный, точно ночь, малахит, иленит и сияющие опалы, сапфиры, киноварь и мягкое блестящее золото – тяжким трудом добытые в туннелях горы Грианспог.
Ситхи ушли, полностью исчезли с лица земли, так думали люди. Но некоторые эрнистирийцы знали правду. Прошли столетия с тех пор, как Светлые бежали из своего замка Асу’а, оставив последний из Девяти городов смертным. Большинство людей забыли о ситхи или представляли их только сквозь искажающую вуаль старых историй. Но среди эрнистирийцев, открытых, но склонных к тайнам людей, все еще оставались те, что помнили и заглядывали в темные дыры, которых было полно в Грианспоге.
* * *
Эолейр не слишком любил пещеры. Детство он провел на лугах и пастбищах западного Эрнистира, в месте слияния двух рек – Иннискрич и Куимны. Граф Над-Муллаха, он правил этими территориями; позднее, на службе короля, Ллут-аб-Ллитинна, совершал путешествия во все крупнейшие города и дворы Светлого Арда, доносил желания Эрнистира под светильники и небеса всех наций.
Таким образом, хотя его отвагу никто не ставил под сомнение, и его клятва королю Ллуту означала, что он должен следовать за его дочерью Мегвин даже в гибельный огонь, если к этому призывал долг, он не испытывал особого удовольствия, когда оказалось, что он и его люди вынуждены жить в глубине могучего Грианспога.
– Да укусит меня Багба! – выругался Эолейр.
Капля горячей смолы упала ему на рукав и успела обжечь руку сквозь тонкую ткань, пока он не погасил ее. Факел искрился и дымил, и Эолейр знал, что скоро он погаснет. Он подумал, не зажечь ли новый, но в таком случае им бы пришлось возвращаться; а он еще не был к этому готов. Он прикинул риск застрять где-нибудь в незнакомом туннеле без света, в глубинах земли, а потом снова выругался, но уже совсем тихо. Не будь он таким торопливым идиотом, он не забыл бы прихватить с собой огниво. Эолейр не любил совершать такие ошибки. Если делать это часто, удача обязательно от тебя отвернется.
Потушив рукав, он обратил свое внимание на разветвление туннеля и стал смотреть на пол, в тщетной надежде найти какую-то подсказку. Так ничего и не обнаружив, он раздраженно прошипел:
– Мегвин! – и услышал, как его голос теряется в темноте, эхом пролетая по туннелям. – Миледи, где вы?
Эхо умерло. Эолейр молча стоял с догоравшим факелом в руках, не понимая, что делать дальше.
Он уже знал, что Мегвин хорошо ориентировалась в подземном лабиринте, и, вероятно, ему не стоило беспокоиться. Конечно, здесь, на такой глубине, не могло быть медведей или других животных, в противном случае они бы уже появились. Потрепанные остатки граждан Эрнисдарка провели две недели в глубине горы и теперь строили убежище для бездомных людей среди костей земли. Впрочем, тут имелись и другие опасности помимо диких зверей, которых следовало бояться; Эолейр не мог так легко забыть об опасности. Высоко в горах бродили странные существа, не говоря уже о таинственных смертях и исчезновениях в этих местах еще до того, как армия Скали из Кальдскрика пришла сюда по поручению короля Элиаса, чтобы подавить восстание эрнистирийцев.
