– Постой, что? – пробормотала Инга.
Голос Ильи запоздало складывался в ее голове в слова.
– Спасибо, Илья, – кивнул Кантемиров. – Инга? А вы что-то хотите сказать?
Инга повернулась к нему и моргнула. Картинка обрела резкость, но в мозгу стоял белый шум.
– Я хочу дать вам возможность признаться самостоятельно, – добавил Кантемиров.
– В чем признаться? – тупо спросила Инга.
Сидящие за столом переглянулись, а потом посмотрели на Мирошину. Этот взгляд не укрылся от Инги, но у нее никак не получалось сопоставить детали происходящего, чтобы понять, что они имеют в виду.
– Инга, – мягко начал Кантемиров. – Вы обвинили вашего начальника в домогательствах. Сказали, что он принудил вас вступить с ним в сексуальную связь. Однако никаких доказательств принуждения мы не нашли. Илья утверждает, что все было добровольно – что, я замечу, нисколько не оправдывает вас обоих, поскольку отношения на рабочем месте у нас запрещены, но все же расходится с вашей версией. Вы утверждаете, что после расставания Илья мешал вам строить карьеру и перевестись в другой отдел. Этот вопрос действительно всплывал, я помню, как мы с Ильей обсуждали ваш перевод еще до… до всего этого. Илья отзывался о вас очень высоко, но сообщил – извини, Илья, я должен дать Инге полное представление, – что вы сейчас переживаете сложные времена из-за его отказа санкционировать ваш перевод в парижское подразделение. И поэтому хотите сгоряча уйти из отдела хоть куда-то. Ваша компетенция не совсем соответствовала месту руководителя отдела развития бизнеса. Я обсуждал это с Еленой Меркуловой, и она согласна, хотя и говорила, что готова была дать вам шанс. Наконец, после этого вы обвинили Илью в систематических домогательствах. Якобы он уже вел себя так по отношению к другой сотруднице. И вы даже назвали мне имя. Помните?
Инга завороженно кивнула – точнее, какая-то посторонняя сила как будто заставила ее наклонить голову. Сама Инга продолжала пребывать в оцепенении.
– Мы поговорили со Светланой. И этот разговор очень сильно нас смутил. Поэтому я обращаюсь к вам еще раз: вы точно не хотите сейчас ничего прояснить?
На этот раз Инга даже не пошевелилась: просто смотрела на Кантемирова и продолжала впиваться пальцами в стул.
Кантемиров вздохнул.
– Светлана говорит, что не сообщала вам подобного. Что Илья никогда не делал ей никаких неуместных намеков, не говоря уже о том, чтобы физически домогаться. Что вы все это выдумали. Инга, скажите, и покончим с этим: вы это выдумали?
Инга ошалело повернулась к Мирошиной. Она была уверена, что та продолжает смотреть перед собой, но неожиданно встретилась с ней глазами.
– Ты же сама мне все это рассказывала. В кофейне на первом этаже, – прошептала Инга. Почему-то ей показалось важным добавить, что именно в кофейне и на первом этаже, словно эта конкретика могла подстегнуть оступившуюся мирошинскую память.
– Инга, я никогда не рассказывала тебе этого, – испуганно сказала Мирошина, а потом насупилась и заговорила ожесточеннее, – и если хочешь знать, я немного в бешенстве. Ты выдумала какие-то мои несуществующие слова, втянула меня в это. Я ушам своим не поверила, когда Сергей Степанович вызвал меня второй раз и стал допрашивать! Илья – прекрасный начальник, и он никогда бы ничего подобного себе не позволил. И учитывая, что ты так запросто выдумала про меня какие-то небылицы – нет, это все-таки уму непостижимо! – я теперь сильно сомневаюсь, что ты в принципе когда-нибудь говорила правду! Может, у вас и не было ничего, а ты просто решила привлечь к себе внимание!
– Нет, отношения у нас были, – с печалью в голосе остановил ее Илья. – Тут Инга не врет. Но они закончились, когда я сказал ей, что не согласую ее перевод в Париж.
– Ты же сам меня уговаривал переехать с тобой в Париж! – воскликнула Инга, резко поворачиваясь к Илье. Ее онемение вдруг прошло, и чувства стали возвращаться стремительно, волнами, перехлестывая одно другое, заполняя недавнюю пустоту, так что Инга едва не захлебывалась в словах. – Мы сидели с тобой на балконе в Париже, ты клялся мне в любви и говорил, что тебя позвали работать во Францию и что ты хочешь, чтобы я поехала с тобой!
Илья вздохнул и покачал головой, как будто одновременно отрицал услышанное и сокрушался, что Инга позволила себе прилюдно опозориться, солгав.
– Еще раз извини, – уныло сказал он. – Я не представлял, во что это все выльется.
– Да прекрати уже извиняться, – окончательно вскипела Инга. – Тебе ни капельки не стыдно! Если кто-то что-то и выдумал, то все он! – Ткнув пальцем в Илью и сверкая глазами, она повернулась к Кантемирову. – Послушайте, все было не так! Все, о чем я писала, правда. Он вынудил меня завязать с ним отношения. Потом я рассталась с ним, и он стал мне мстить. Ни в какой Париж я ехать не хотела – это он хотел, а я отказалась. И Мирошина действительно говорила мне, что Илья к ней приставал. Не знаю, почему теперь она говорит по-другому, может, он ее запугал. Я бы не удивилась!
Кантемиров остановил ее жестом. Лицо у него было суровым, и теперь его сходством с богом, как того обычно рисуют для детей, стало еще очевиднее.
– Инга, вы продолжаете разбрасываться обвинениями, притом что доказательств у вас нет. Это уже серьезно. Я советую вам остановиться. Дмитрий вот сидит здесь и молчит. – Все посмотрели на главного юриста, который, впрочем, от этого ничуть не смутился. Сам он задумчиво разглядывал Ингу, кажется впервые ею заинтересовавшись. – Тем не менее не стоит недооценивать его молчание. Давайте резюмируем. У нас есть доказанный случай личных отношений на рабочем месте. Ни один из участников этого не отрицает. Также мы имеем несколько недоказуемых взаимных претензий и еще одно обвинение в домогательствах, которое, с учетом слов Светланы и Ильи, мы можем назвать ложным. Я так подробно говорю об этом, потому что считаю, что мы должны быть открыты с нашими сотрудниками в любых ситуациях. Вы должны знать, на чем мы основывали свое решение.
Кантемиров обвел всех взглядом и задержался на Илье.
– По личным отношениям. Это всегда щекотливый момент. Мы как компания не можем запретить нашим сотрудникам строить личную жизнь, но запрет иметь отношения на рабочем месте связан именно с качеством работы. – На этом месте Илья потупился. – Мы пришли к выводу, что в данном случае трудовой процесс не пострадал. Кроме того, мы не нашли никаких случаев злоупотребления руководящим положением. Признаюсь, были сомнения. Инга показала довольно стремительный рост меньше чем за год, и это, конечно, наводит на мысли. Но сомнения не подтвердились. Коллеги отзываются об Инге хорошо, формальные результаты работы тоже соответствуют. Поэтому мы посчитали, что закроем на это глаза.
Кантемиров сделал паузу, словно ожидал услышать облегченный вздох. Никто не издал ни звука. Он слегка нахмурился и продолжил:
– Илья может вернуться к управлению департаментом. Мы не будем налагать никаких санкций, однако, Илья, я хочу, чтобы ты понимал – второго шанса не будет.
