Нужно было как-то ответить на его вопрос, а ответа не было. Вдохновение запаздывало.
– Ну-у-у… я-я… начала встречаться с мужчиной. И выяснилось, что он поклонник специфических, кхм… сексуальных практик. И я не знаю, как мне… как он… как мне дальше… – Инга окончательно запуталась и примолкла. От ее нарочитой раскованности и следа не осталось.
Она поглубже заползла в кресло и исподлобья посмотрела на Лазерсона.
– Эти сексуальные практики угрожают вашему здоровью? – спросил тот.
– Что? Нет! Скорее, его! Понимаете, он любит… ну, когда его бьют. Унижают. Наручники, повязки на глаза. Все такое.
– Вас это смущает?
– Не то чтобы. – Инга опять выпрямилась в кресле и посмотрела на Лазерсона с вызовом. В конце концов, терять уже было нечего. – Просто он скрывает это от меня.
– Как же вы узнали?
– Я… ну, стыдно вообще-то об этом говорить, но однажды я взяла его компьютер без спроса, а там была вкладка с порно. Ну я и увидела. Я знаю, что это нехорошо, но что уж теперь поделаешь.
– При этом он сам с вами никогда об этом не говорил?
– Нет, но я же сказала, я понимаю, что подсматривать нехорошо. – Инга была раздосадована – сейчас он начнет ей читать лекции про доверие вместо того, чтобы сказать хоть что-то дельное!
– Я не собирался осуждать вас, – сообщил Лазерсон, пару мгновений поизучав ее расстроенное лицо. – В этом кабинете вы можете не бояться быть собой, я не собираюсь вас оценивать.
– Вы же психоаналитик, – с подозрением заметила Инга. – Разве вы не должны меня анализировать?
– Я психотерапевт. Я слушаю то, чем вы решились со мной поделиться, и иногда задаю вопросы, чтобы найти проблему и помочь вам с нею справиться. Осуждать вас, оценивать или даже как-то специально анализировать не входит в мои компетенции. Вы верите мне?
– Нет, – дерзко сказала Инга. – Я вас первый раз вижу, с чего бы мне вам верить?
Лазерсон неожиданно рассмеялся. Смеялся он на удивление весело, от души, чего Инга от него совсем не ожидала.
– Вы правы. Но обещаю, никакого осуждения. Так вернемся к вашей проблеме.
– Ну да. Так вот. Он скрывает это от меня, хотя я знаю точно, что он хотел бы. Это не только порно, а вообще. Но у него такой характер, что я не могу предложить открытым текстом.
– Что вы подразумеваете под «таким характером»?
– Ну, он очень замкнутый. Скрытный. Если он узнает, что я подсмотрела что-то в его ноутбуке, будет скандал.
– Вы считаете, что обязаны сказать ему, как узнали?
– Нет, но он удивится и не поверит, если я просто так предложу. Он, понимаете, не производит впечатление человека, которому может такое нравиться. И будет странно, что мне это вдруг пришло в голову.
Лазерсон мягко постучал подушечками пальцев друг о друга, словно задумался. Инга, впрочем, не понимала, думает он над ее словами или над какими-то ее качествами. Она не могла отделаться от мысли, что психолог – это коварный шпион, который пытается прочитать между строк и расколоть собеседника.
– Наша сексуальность – отражение более глубинных пластов нашей психики, – наконец изрек Лазерсон. – Какое-то событие или модель поведения отозвались в нас, и мы начинаем имитировать их в других областях. Грубо говоря: если в жизни мужчины была какая-то сильная доминантная женщина, оказавшая на него большое влияние, то потом он может искать этот образ и в сексуальных партнершах.
– Это что значит? – нахмурилась Инга, потеряв нить за нагромождением словесных конструкций.
– Это значит, что необязательно начинать с секса. Властность можно проявлять по-всякому. Более того, секс вообще может не быть частью таких отношений. Это скорее психологическая игра.
– Игра?
– Да. Ну смотрите: существует распространенное убеждение, что мазохистам нравится боль в принципе. Это, конечно, не так. Если они ушибут мизинец, то не получат удовольствие. Важное условие здесь – предсказуемость. Вы говорите человеку, что именно вы собираетесь с ним сделать, и, если он выражает согласие или не использует заранее оговоренное стоп-слово, вы можете продолжать. Заранее согласованный сценарий и соблюдение правил – важный элемент такого опыта. Особенно в случае, если партнеры еще не очень знакомы друг другу, это снимает тревогу.
Инга задумалась.
– Кроме того, предсказуемость порождает предвкушение. – Лазерсону, кажется, нравилось рассуждать на эту тему. – Человек получает удовольствие не только от самого переживания, но и от его ожидания. Наслаждение возникает уже на этапе фантазии.
– Но как эту фантазию создать? – нетерпеливо спросила Инга.
Она уже давно забыла, что должна изображать потерянную пациентку, и не сводила с Лазерсона горящих глаз, ожидая, что он сейчас выложит ей подробную инструкцию.
– Как я и сказал – постепенно. Сначала вы должны понять, что вам с партнером обоим комфортно. Начать с малого и выяснить границы допустимого. Ну а уже потом, если вы все-таки решитесь на физический контакт в рамках этой игры, выбрать место, инструментарий.
– Место, – эхом отозвалась Инга.
– Ну да. Место может стать важным элементом фантазии. Это усиливает эффект погружения. Соответствующие отели, клубы. Ну или что-то совсем особенное. Здание бывшей больницы, например. Все зависит от воображения и желания.
В Ингиной голове что-то щелкнуло, и пазл вдруг сложился.
– Спасибо, – пробормотала она. – Вы мне очень помогли.
Точнее, не совсем сложился и даже вряд ли пазл – в тот момент Инге скорее показалось, будто она долго-долго находилась в темной комнате, пока наконец не забрезжил рассвет и очертания предметов не начали выплывать из темноты. Но этого было достаточно. Она, как и в прошлый раз, уже знала, что на верном пути – надо просто ждать, пока комнату зальет свет.
Придя домой, она тут же уселась на свое кресло у окна, открыла карту Московской области и внимательно ее исследовала. Потом изучила расписание электричек. Нужные ходили часто, но какой день выбрать? Сначала придется съездить на разведку, и, скорее всего, не один раз. Сегодня четверг, значит, ближайшая возможность – послезавтра. Ей, конечно, хотелось ринуться на место немедленно, но это не имело смысла: даже самая первая поездка требовала подготовки. Сначала нужно купить инвентарь. Потом продумать план. Потом, уже на месте, убедиться, что он сработает. Зато если ей все удастся, то встречу с Ильей можно будет назначать уже на следующие выходные.
Ингу вдруг прошиб ледяной пот. Она раньше думала, что это книжное выражение, но тут сполна ощутила его на себе: ее будто тряхнуло, да так, что в глазах на секунду потемнело и на лбу выступила испарина.
Она что, правда собирается это сделать? Неужели она способна хладнокровно подготовить место, заманить туда Илью и убить его? Убить! Не понарошку, не на время, а в самом деле сделать так, чтобы он больше никогда не появился в этом кабинете? Не ходил, не говорил, не праздновал день рождения. Его уже не будет, а страница в тиндере останется. Кто-то будет ее лайкать, но никогда не получит ответа. И сколько еще таких вещей.
