Португальцы раз за разом пускались в новые экспедиции в поиске южной оконечности этого загадочного континента, и каждая из них делала регулярные остановки, чтобы собрать сведения о местной географии, языках, а главное – пригодных для торговли товарах. Кроме того, корабли везли с собой каменные обелиски, которые предстояло водрузить в самой дальней точке побережья, куда добралась очередная экспедиция. Эти обелиски должны были не только заявлять о принадлежности новой территории португальской короне, но и служили финишной отметкой, которую предстояло преодолеть следующим путешественникам
[539]. Эти небольшие монументы в трюмах каравелл, которых бросало по бурным волнам на пути к новым границам неведомых земель, были в XV веке эквивалентом флагов, которые американские астронавты миссии «Аполлон» доставили на Луну.
Однако первое успешное плавание вокруг южной оконечности Африки стало настоящим прорывом в этом медленном поступательном продвижении вдоль побережья, поскольку потребовало принципиально нового подхода.
В конце лета 1487 года Бартоломеу Диаш отплыл из Лиссабона, прошел Канарские острова, обогнул мыс Кабо-Бохадор и двинулся по маршруту вдоль африканского побережья, который его предшественники успели за несколько десятилетий хорошо изучить. Проведя в море четыре месяца, Диаш миновал обелиск, отмечавший самую дальнюю точку, куда добралась предыдущая экспедиция. Диаш двинулся дальше вдоль берега и называл все бухты и мысы, которые встречал по пути, по дням святых: залив Святой Марфы (8 декабря), Святого Фомы (21 декабря), Святой Виктории (23 декабря) и так далее – будто штампы, отмечавшие точную дату продвижения на карте. В Рождество он назвал очередной залив заливом Святого Христофора, покровителя путешественников
[540].
Корабли Диаша постоянно сражались с сильным южным ветром, дувшим вдоль побережья, и со встречным течением, толкавшим корабль обратно на север. И наконец Диаш принял смелое решение. Он повернул корабли от земли и двинулся в открытый океан, глядя, как исчезает за горизонтом суша, такая уютная и безопасная. Диаш надеялся, что здесь удастся проделать тот же фокус, что и на обратном пути вдоль североафриканского побережья против Канарского течения, где нужно было отойти от берега и заложить петлю volta do mar, поймав западный ветер: вдруг этот прием сработает и в Южной Атлантике и поможет его кораблям обойти южную оконечность Африки и найти проход на восток?
Блестящая идея Диаша оказалась верной, и около 38° южной широты долгожданные западные ветры начали набирать силу. Попутный ветер позволил кораблям повернуть наконец на восток, и экспедиция, проведя почти месяц на безликих просторах Южной Атлантики, достигла берега. Пройдя вдоль береговой линии, мореплаватели обнаружили, что она свернула к северо-востоку – они успешно обогнули южную оконечность Африки и очутились по другую сторону обширного континента. Но поскольку запас провианта истощался, Диаш был вынужден установить здесь последний обелиск и повернуть домой. Лишь на обратном пути он увидел землю, которая, по его мнению, была оконечностью континента. Он назвал ее мысом Бурь – так неспокойны были воды на границе Атлантического и Индийского океана. Но по возвращении Диаша домой король Жуан II назвал этот мыс мысом Доброй Надежды, чтобы не пугать участников дальнейших экспедиций
[541]
[542].
Плавание Диаша переломило ход истории. Во-первых, он подтвердил, что древний географ Птолемей заблуждался и у Африки все-таки есть предел, а следовательно, вполне можно проложить морской путь из Европы к богатствам Индии в обход мусульманского мира. А во-вторых, что не менее важно, он открыл в Южной Атлантике пояс западных ветров, благодаря которым корабли могли обходить оконечность континента
[543]. Поэтому после пересечения экватора следовало не жаться к африканскому побережью, преодолевая северные течения, а закладывать широкую дугу через открытый Атлантический океан. Тот же прием volta do mar, который изобрели для возвращения с Канарских островов на севере Атлантики, пригодился и в Южной Атлантике: пояса ветров в Северном и Южном полушарии – зеркальные отражения друг друга. Так европейские мореплаватели получили первое представление о широкомасштабных закономерностях циркуляции в океанах и атмосфере нашей планеты, которые им вскоре предстояло изучить в подробностях и научиться обращать себе на пользу.
Новый Свет
Пока португальцы искали путь вокруг южной оконечности Африки, один генуэзский мореплаватель пытался собрать денег на плавание в противоположном направлении: он был уверен, что доберется до востока, если поплывет на запад. В конце концов он добился покровительства королевы Изабеллы Кастильской, которая в 1469 году вышла замуж за короля Фердинанда II Арагонского, чтобы объединить владения и создать Испанию. Знатные спонсоры называли того мореплавателя Кристобаль Колон. Весь мир знает его как Христофора Колумба.
Вопреки распространенному в наши дни убеждению, в Средневековье ни один образованный человек не считал, что Земля плоская. Еще в III веке до н. э. греческий географ, астроном и математик Эратосфен, работавший в Александрийской библиотеке, понял, что мир сферичен, и оценил его окружность в 250 000 стадий, то есть около 44 000 километров, что довольно близко к настоящему значению. И сами приемы ориентации по светилам, которыми пользовались моряки, чтобы вычислить по звездам свою широту, основаны на том, что Земля круглая. Кроме того, Колумб был не первым, кто предположил, что добраться до Индии из Европы можно через запад: то же самое в I веке до н. э. писал греческий географ Страбон. Кроме того, были и другие данные, подтверждавшие, что за морским горизонтом есть какая-то суша. В донесениях с атлантических островов рассказывалось о странном мусоре, который прибивает к берегу с запада: о диковинных деревьях, каноэ и трупах людей, не похожих ни на европейцев, ни на африканцев
[544].
Чтобы заручиться финансированием экспедиции, Колумбу нужно было убедить потенциальных спонсоров, что такое плавание осуществимо. Но как заранее оценить расстояние, которое придется пройти от европейских берегов до Китая или Индии? Решением было взять уже вычисленную окружность планеты и вычесть из нее расстояние от Европы до восточных стран по суше – приблизительную ширину Евразии, известную из рассказов тех, кто прошел Великим шелковым путем. Трудность заключалась в том, что эти расчеты давали расстояние примерно в 19 000 километров через открытый океан, то есть около четырех месяцев плавания при попутном ветре. Такое путешествие в те времена было абсолютно невозможным. Корабли просто не могли взять на борт достаточно запасов провианта и пресной воды, чтобы прокормить команду за такое долгое время в открытом море без возможности пристать к берегу и пополнить запасы.
