Тебе хочется иметь в каждом городе по подруге, и ты заводишь десяток интрижек. Твои внебрачные дети – это не твои проблемы, ибо это уже никак не совместимо со свободой. Но если тебе со всех сторон последуют иски от брошенных женщин и детей, это явно смирит твои желания по части интрижек.
Почему ты испытываешь чувство свободы?
Потому что ты ограничил себя! Свобода (хочу) есть результат ограничения (нельзя).
Вот она, ключевая психологическая тонкость: самоограничение, которое опирается на интеллект, воспринимается как проявление свободы, а не как ее ограничение (хотя в реальности несвобода, законопослушность и есть форма проявления свободы). Интеллект ограничил свободу – и тем самым увеличил ее, раздвинул ее границы. Что является регулятором свободы, даже в самых простых случаях?
Интеллект, инстанция противоположная «хочу».
А человеку кажется, что по хотению ограничил себя, а не по необходимости. Интеллект как регулятор свободы включается в «хочу и буду». Это хотение сделало человека свободным, а не интеллект.
И у «свободного» человека появляются амбиции. Человек, умеющий ограничивать сам себя, с раздражением относится к «тоталитарным» замашкам общества. Он внутренне позволяет себе гораздо больше, чем это позволяет общество. Он ставит себя выше «косного» общества. И его поведение становится асоциальным, общественно опасным. Он, буревестник, начинает бороться за свободу, за права человека, «рожденного свободным».
Я хочу гонять под 400 км/ч и буду! Я сам себе регулятор. А если вы мне запрещаете (думая о безопасности других, между прочим), то вы ограничиваете мою свободу. К черту такой мир!
Я хочу полезть в пасть к крокодилу – и полезу!
Я хочу быть любвеобильным без тормозов и обязательств – и буду!
Хочу броситься головой вниз с высоты 17-этажного дома, чтобы испытать упоительное ощущение полета, – и кто мне запретит?
Хочу, хочу, хочу…
Пустая, бессодержательная жизнь начинается с «хочу и буду».
Как говорится, хотеть не вредно; вредно не понимать. Буревестнику мистеру Х невдомек, что «родиться свободным» нельзя, можно просто родиться – появиться на свет, чтобы попытаться пробиться к свободе. История «буревестников» всегда красивая, в чем-то романтичная история борцов за «нашу и вашу свободу», если согласиться с тем, что глупость и роковая невосприимчивость к свободе входит в состав романтизма.
Что такое свобода для человека не думающего, для индивида, то есть обычного, того самого, который обитает на земле в количестве миллиардов?
Для живущего «по хотению» свобода означает делать, что хочется, не делать того, чего не хочется, и не думать при этом о последствиях. В этом, по его разумению, и заключаются «права человека».
Это и означает пребывать в гармонии с самим собой, окружающим миром, прошлым и даже будущим. Иными словами, если дать возможность обычному человеку (индивиду) выбирать свободу (реализовать свое представление о свободе), он всегда выберет свободу первого уровня (2 «win-win») и всегда будет отвергать свободу высшего уровня (4 «win-win») как самую тоталитарную историю на свете.
Хорошее есть враг лучшего.
Свобода выбора на практике для человека, не искушенного в науке мыслить, сводится к уничтожению свободы как феномена культуры.
Жить «по хотению» означает жить «по велению психики», хотя кажется, что по велению разума. По велению, по диктаторскому велению психики, то есть натуры. Вот такая тоталитарная ловушка, элегантно превращающаяся в клетку для свободомыслящих, – то есть для нежелающих мыслить, ибо мыслить – ограничивать себя.
Или разумное самоограничение – или примитивный диктат приматов.
Так хочется отвергнуть этот выбор несвободы и зажить себе по хотению.
Абсолютно либерально.
Так либералы становятся первыми жертвами либерализма.
Казалось бы, уже одно это должно заставить людей задуматься – именно заставить, и в результате добровольно поступиться объемом (количеством) свободы, оптимизируя ее качество.
Можно отрегулировать свое общение с дикой природой в соответствии с правилами.
Можно гонять на байке по правилам.
Можно прыгать с парашютом, а не с крыши вниз головой.
Можно уступить и пойти на компромисс.
Но разве свободой поступаются? Торгуют? Свобода – это святое, поэтому самый свободный лозунг самых свободных (читай: чрезвычайно испуганных запутанными отношениями со свободой) людей сегодня – «Долой репрессивную культуру! Мораль! Вообще все ваши регламенты и правила, составляющие каркас свободы! Любые запреты! Любые! Любые! Хочу и буду!».
А теперь спроецируем этот вольнолюбивый лозунг-жест на воспитание, образование, искусство, философию – словом, на все, кроме политики, конечно, ибо политика, как деньги и власть (сила), – это тоже святое.
Что мы будем иметь в либеральном воспитании как догму, как ключевой постулат?
Неограниченную свободу ребенка. Волю вольную. Кем вырастает такой ребенок?
Правильно: эгоистом. Индивидоцентристом. Природное эгоцентрическое начало в нем всегда будет доминировать над культурным, «хотение» над «долженствованием». Психика будет выполнять функции сознания. А если либеральное воспитание ориентировано на абсолют, то он вырастает абсолютным эгоистом, на горе себе и родителям, которые со слезами радости на глазах вынуждены (опять это чертово «вынуждены» – без него никак, что ли?) считать результатом своего педагогического подвига «свободного человека». Абсолютный эгоист – это ведь диктатор, не так ли?
Результатом либерального воспитания всегда будет невоспитанность – дремучая зависимость от инстинктов. Хотел как можно свободнее – получился почти раб. Почему?
Потому что воспитывать – значит вручать человеку такой могучий и эффективный инструмент, как сила воли (инструмент самоограничения во имя свободы). Воля без силы воли – это путь к эгоизму с его лозунгом «после меня хоть потоп».
Нельзя, конечно, сказать, что кто-то постарался и вывел в человечестве «породу эгоистов». Но в реальности мы имеем дело именно с этой породой. Поколение Y (миллениалы, «поколение трофеев», родившиеся примерно с 1981 г. по 1996 г.), поколение Z (родившиеся примерно со второй половины 1990-х по вторую половину 2010-х) – от поколения к поколению закрепление «эгоистических компетенций» идет по нарастающей. Дело не в том, что это «цифровые люди», дело не в «цифре» как таковой; дело в том, что они эгоцентристы. Их религией становится «хочу и буду».
Нравится нам или нет, эти поколения представляют реальную угрозу культуре. Ментальные характеристики этих поколений следует признать результатом победы идеологии либерализма.
«Цифровые люди» выросли в эпоху Интернета. А Интернет и либерализм – это близнецы-братья. Интернет – это технология либерализма и технология продвижения ценностей либерализма.
