– Неплохая кандидатура, – кивнул Покровский. – Мне, правда, кажется, что он мелкий жулик, а не серийный убийца, это разные амплуа. Всех проверим, с боксера можно и начать. Но он не один в квартире.
– И на кавказца ни хрена не похож, – напомнил Гога.
– Официантка там еще, – сказал Жунев.
– Она не смогла бы, женщина! – воскликнула Настя Кох. – Рельс поднять, асфальт!
– Могла и с помощниками действовать, – сказал Покровский.
– А мотив? – спросил Жунев.
Да, чем хорош маньяк, ему мотив не нужен. То есть ему-то внутренний мотив нужен, и узнать его неплохо, если хочешь его поймать, но никто не подвергает сомнению, так сказать, право маньяка убивать из-за какой-нибудь ерунды.
– Жилье мотив! – вылез Кравцов. – Вот вы смеетесь, а это серьезно.
Сам Кравцов до женитьбы жил в общаге на Пролетарской, а раньше, в Пензе, по его словам, всемером в трехкомнатной квартире, не считая собаки и кошки. Сейчас, правда, Кравцов уехал, а сестра с мужем и дитем съехали, получили от комбината однушку, так что остались в трешке, волшебно превратившейся из малогабаритной в просторную, лишь родители да другая сестра. Но это почти случайно от комбината вышла однушка, потому что Пашка, муж сестры… Ну, про Пашку неважно, а важно, что комната в коммуналке достается в итоге Абаулиной. Раиса в выигрыше от убийства.
– А у боксера мотив? – спросил Жунев.
– С ходу не просматривается, – признал Покровский.
– А у Василия-то Ивановича тот же самый мотив, комната, – не унимался Кравцов. – Они же с Елизаветой думали, что им достанется. Они, конечно, сами не могли убивать, но тоже могли с помощниками!
– Все может быть, – кивнул Покровский. Сейчас он все версии был готов принимать, лишь бы коллеги согласились с идеей псевдоманьяка.
– Псих с сеструхой, нищие, наняли головореза в галошах убить несколько старух? – спросил Жунев. – Не слишком дебильная версия?
– Так ситуация сама, ты пойми, тоже довольно дебильная, – напомнил Покровский. – Массовые покушения на пенсионерок.
– Фридман, не жухайся, – сказал Жунев. – Чую, хочешь подать голос.
– Я про мотив, – стеснялся Фридман. – Жертва могла знать какую-то тайну.
– Или все они могли знать тайну, одну и ту же, – мгновенно воскликнул Кравцов.
Ненадолго повисла тишина. «Воцарилась» не скажешь, так как ненадолго, но повисла.
Покровский подумал, что не прошло для Кравцова даром время, проведенное с ним, с Покровским, рядом. Поддержал ученика… Теперь уже можно смело говорить, что младшего коллегу:
– Или одна из них знала, но неизвестно какая. Пришлось всех ликвидировать.
– Что за фигня? – недоуменно спросил Гога Пирамидин.
– Да шутят они, – сказал Жунев. – Дебилы, блин.
– Я серьезно! – сказал Фридман.
– Ты – да…
– Я согласен с Фридманом, – сказал Покровский. – Так могло быть. Старушка могла стать, скажем, свидетельницей преступления…
– Одна, но не все! – сказал Гога Пирамидин.
– Да одна, одна…
– Или вот еще, – сказал Гога Пирамидин. – Ты говоришь, он под две перспективные скамейки асфальт зарядил. Но это не факт в обоих случаях. В первом он мог из-за скамейки с асфальтом выскочить…
– Неудобно.
– Да маньяком быть вообще неудобно! Нет у тебя факта, что асфальт ждал под скамейкой! И во втором случае нет, ты только маленький кусок нашел.
Покровский чувствовал логику в словах Гоги Пирамидина, но сдаваться не собирался.
– Но моя схема все объясняет, все перемещения асфальта. Хорошо, как маленький кусок попал под вторую скамейку? Или большой кусок в канаву?
– Школьники дураки развлекались… Да мало ли как!
– Глупое развлечение!
– А то у них умные!
– Тут Гога прав, – сказал Жунев. – У меня школа за домом, там на выпускной два лоботряса дерево спилили. Огромная липа, сорок лет росла… Выродки. Все гулять, а эти вскрыли кабинет труда, взяли пилу, три часа пилили. Хорошо, не убило никого.
– Во-во, – сказал Гога Пирамидин.
– Предположим, верная теория у Покровского, – сказал Жунев. – Только предположим! Тогда надо рассматривать, что Кроевская из тех, что для отвода глаз, а настоящая цель – другая.
Покровский ждал, что кто-нибудь это скажет. Конечно, он обдумывал и такие варианты. Но они хуже подходили по ритму. Если цель была убить Яркову кирпичом, то продолжать – значит просто лишнее внимание привлекать к своему случаю, прекрасно замаскированному под несчастный. Если цель была Ширшикову рельсом…
– Я Панасенко не стал бы со счетов скидывать! – как раз влез Кравцов.
– Можно пока и не скидывать, – согласился Покровский, главным образом из тех же соображений: лишь бы согласились работать по новой версии.
– Тогда и на «Соколе» надо заново все проверять, – сказал Жунев.
– Там, поскольку жертвы живы… – засомневался Покровский.
– Пока, – сказал Жунев. – Ты не допускаешь, что это реальное неудавшееся покушение? Примем твою версию с поправкой: Чуксин тупик для отвода глаз, Петровский парк для отвода глаз, а в Чапаевском парке – подлинная цель.
– Но он действительно там без гарантии атаковал, спустя рукава, – сказал Кравцов.
– У тебя все всегда выходит? – огрызнулся Жунев. – Не вышло в Чапаевском, а сразу повторять рискованно. Выжидает теперь.
– Если так, неизвестно, какая там из двух цель, – задумчиво сказал Покровский. – Московская или воронежская…
Заодно вспомнил про Ленинград, протянул Фридману бумажку с телефоном, тот перегнулся через стол, набрал – пусто.
– Может полететь в Ленинград, – задумчиво сказал Покровский.
– Ты уж не разгоняйся так, – поморщился Жунев. – Не такой это перспективный след. Я просто говорю, что варианты разные. А так про асфальт любопытно, согласен.
Покровский сказал, что весь асфальт они с Фридманом привезли на Петровку и отдали на всякий случай Кривокапе, стали раздаваться шутки, что так можно весь Петровский парк, земли-то там много, на экспертизу. Осмелевший Фридман впервые закурил в кабинете Жунева. Пирамидин выкатил еще аргумент против версии псевдоманьяка: пауза в убийствах может быть связана с тем, что маньяк залетный, гастролер (он уже начал просеивать районные предприятия на предмет командировочных из регионов в соответствующие сроки, а районные гостиницы на предмет в соответствующие сроки проживавших). Кравцов сказал, что Чебурашка в троллейбусе мог быть настоящим итальянцем или французом, интуристом, который для экзотики купил оригинальные галоши, его резонно отбрили, что даже в «Березках» настолько оригинальных галош нет. Телефон зазвонил, Жунев сказал в него несколько непонятных остальным слов… Поползло по швам совещание. Жунев поднял руку.
