– Бодрит-то как.
– Не хворайте.
– Копейка Спасова… пока-пока! – крикнула Юдифь Прифт.
– Адиос
[68].
– Хотела бы я глянуть, – сказала Линор. – «Част и Кипуч».
/г/
Каждый год в августе Монро Концеппер брал отпуск и увозил семью в лесную глушь к озеру в Адирондакских горах. В этот конкретный день Монро Концеппер стоял один на краю прозрачного чистого холодного озера Адирондак и, пока леска вяло подергивалась в прозрачной воде, смотрел за озеро, как горит в лесной глуши над противоположным берегом домик для отдыхающих. Концеппер слушал отдаленный треск и глядел на дым, спиралью улетавший в ясное голубое небо. Он видел саваны вихрящихся искр и крошечные фигурки обитателей домика, которые бегали туда-сюда с криками и опорожняли ведра воды на краешек инферно. Концеппер натянул белую рыбачью шапку на глаза и криво ухмыльнулся увиденному хаосу.
и криво ухмыльнулся увиденному.
/д/
– Вали его! Вали!
– Поймал.
– Вали на землю, Шорлит!
– Понял.
– Господи, ну и жуть.
– Господи.
– Нам нужен Ветцель. Звони Ветцелю!
– Он свихнутый.
– Держи его, Ветцель сейчас будет.
– Надо его в рубашку.
– Он прав, иди принеси рубашку. Ветцель, неси уже рубашку, бегом!
– Иисусе.
– Все хорошо, все хорошо.
– С ним все будет хорошо?
– Отойдите, пожалуйста.
– Сел в такси, сказал, в Петлю, я грю, лады, как скажете, подъезжаю к Уэкер-Ласалль
[69], а он как заорет. Я не знал, куда деваться.
– Вы всё правильно сделали. Постойте вон там, пожалуйста. Шорлит, ты как? Держишь?
– С трудом. Черт.
– Крепкий малец.
– Свихнутый.
– Он с катушек съехал. Он, блядь, с катушек съехал. Я думал, точно врежусь в кого-нить.
– Все хорошо, все хорошо.
– Он перережет себе глотку.
– В рубашку его.
– Переворачивай.
– Уй! Вот гаденыш.
– Ш-ш-ш, все хорошо.
– Руку держи.
– Уй!
– Обратно переверни. Ветцель, переверни обратно.
– Я его держу.
– Завязывай. Осторожнее, ребра. Еще раз.
– Понял.
– Господи боже, вы только послушайте.
– В машину его. Ветцель, неси. Шорлит, каталку с ремнями для ног.
– Понял.
– Боже, он весит типа сорок кэгэ. Скелетик.
– Лучше держи его крепче.
– Вам придется отойти куда-нибудь с дороги.
– Торазин
[70]?
– Давайте торазин, 250 кубиков. Приготовьте жгут, чтоб не проглотил язык. Шорлит, открой дверцу.
– Все хорошо, ш-ш, мы вам поможем.
– А он разве выдержит? Его удар хватит.
– Давай жгут.
– Кладите.
– Иисусе.
– Ремни.
– Торазин.
– Шорлит, оголи ему руку.
– Ну давай же.
– Не надо жгут, сначала отключим. Он откусит тебе палец.
– Люди решат, что мы тут кого-то убиваем.
– Я в такси семнадцать лет.
– Подождите снаружи, пожалуйста.
– Никогда такой херни не видел.
– Ветцель.
– Дружище, отойдем. Ты подожди тут, ладно?
– Оставайтесь с санитаром, пожалуйста.
– Секунду, сейчас подействует.
– Иисусе.
– Следи за глазами. Закатились. Когда подействует, вернутся на место.
– Действует.
– Слава богу.
– У меня в ушах звенит.
– Капец.
– Подготовь лучше капельницу. Кэти, позвони на пятую и сообщи, да? Сначала капельница.
– Блин.
– Спасибо, ребята. Шорлит, погляди, документы при нем?
– Я его переверну.
– Уже подействовало.
– Господи, он обмочился.
– Позвоню и скажу Золотту, что мы никого не убили.
– Ничего при нем нет.
– На груди проверь. Цепочка, бирки.
– М-м-м…
– Развязывай. Ну всё, подействовало.
– Я тогда звоню. Ищем документы, везем его на Первые Серии.
– Иисусе.
– Начался вечерок, да уж.
– Вот цепочка.
– Миленькая.
– «Дж. Б. от Л.Б.»
– Глаза вернулись на место.
– Все хорошо.
/е/
Всего лишь тревожный отблеск сна с королевой Викторией – прошлой ночью. Всего лишь мелькание багрового куска красного теста, свернувшегося от презрения. Зато новый сон. Мрачный. Линор тут очень при чем. Вот уж Джей обрадуется.
Я за рулем в Мексике, в «линкольне». Кондиционер сломан. Невыносимо жарко. Я в шерстяном костюме. Костюм весь мокрый от пота. Песок пустыни черен. У меня бронь в мотеле. Сворачиваю к мотелю и паркуюсь у кактуса. Вокруг скорпионы. Вывеска мотеля гласит «МЕСТ НЕТ», хотя дело происходит в Мексике. Но у меня бронь, и я заверяю в этом регистратора за стойкой в пахнущем отрыжкой холле. Регистратор – исполинская мышь с огромными усами в форме руля велосипеда. Мышь одета в выцветшее шерстяное мексиканское пончо.
– У меня бронь, – говорю я.
– Си
[71], – говорит мышь.
Три мыши ведут меня через дыру в стене (ешь, Джей, на что спорим, что съешь и не подавишься?) в номер, миленький, с кондиционером, чистенький, все в нем хорошо, только на кровати нет простыни.
– Ох ты, – говорю я, – здесь на кровати нет простыни.
Мышь смотрит на меня.
– Сеньор, – говорит она, – простыни фсе просраны. Посрёте на крофать – буту фас убифать.
