До XIII в. в испанском искусстве почти не встретить агрессивных антииудейских мотивов, какие в то время сделались общим местом в Англии, Франции или Германии. Однако в эпоху Альфонсо X и на Иберийском полуострове появились изображения, где евреев противопоставляли христианам в североевропейском духе. Главными маркерами, позволявшими отличить мужчин-иудеев от христиан, служили бороды, крючковатые носы, островерхие шапки или длинные капюшоны
[609].
II.2.20. Песнопения в честь Девы Марии. Севилья. Ок. 1280 г.
Real Biblioteca del Monasterio de San Lorenzo de El Escorial. Ms. T-I-1. Fol. 9v
В одной из рукописей с текстом «Песнопений в честь Девы Марии», созданной в Севилье около 1280 г., история о еврее-стекольщике и спасении его сына была проиллюстрирована в шести сценах, собранных на одном листе (II.2.20)
[610]. Паттон обратила внимание на то, что в эпизоде, где еврейский мальчик принимает причастие, у него – в отличие от христианских друзей – крючковатый нос. Такой же, как у отца, который в следующей сцене пытается его убить за вероотступничество. Однако в эпизодах, разворачивающихся после причастия, нос мальчика уже меньше. Тем самым художник, по версии Паттон, хотел показать его духовное преображение и отход от еврейства
[611]. На самом деле разница в форме носа едва заметна и могла быть случайной.
Однако на других изображениях этой истории художники точно пытались показать, что сын, ставший христианином, не похож на отца-изувера
[612]. Скажем, в одной северофранцузской рукописи начала XIV в. у мальчика, который стоит в печи, нос небольшой и прямой, а у отца, который одет в синий юденхут, вздернутый и похож на свиной пятачок
[613].
Если снова открыть севильскую рукопись «Песнопений в честь Девы Марии», мы увидим, что у отца, чуть не ставшего сыноубийцей, большой крючковатый нос, а у его жены, матери мальчика, нос обычный – прямой. Ничто в ее облике не выдает в ней иудейку
[614]. Как уже было сказано, женщины в антиеврейских сюжетах, как и в целом в религиозной полемике, играли второстепенную роль. В них чаще видели потенциал для крещения. Им реже приписывали участие в каких-то антихристианских ритуалах, святотатствах или злодействах, а потому маркеры религиозной инаковости, которые в иконографии применяли к их отцам, мужьям и сыновьям, на них почти не распространялись.
В Часослове, созданном около 1340–1350 гг. для Изабеллы де Байрон, жены Роберта I де Нивилля оф Хорнби, чудо о сыне стекольщика вписано в инициал «O». С него начинается молитва O, domina clementissima virgo Maria – «О, милостивейшая госпожа Дева Мария». Показательно, что у жестокого отца-иудея, который изображен в профиль, большой крючковатый нос, а у его жены, которая отворачивается от мужа и изображена в три четверти (возможно, она смотрит из инициала вовне, на текст молитвы, обращенной к Деве Марии), нос прямой – такой же, как у Богоматери, стоящей у печи (II.2.21)
[615].
На еще одной английской миниатюре того же времени еврей с горбатым носом пронзает ножом распятого им христианского мальчика – Адама Бристольского (II.2.22). Эта история – один из классических примеров «кровавого навета». С XII в. иудеев регулярно обвиняли в том, что они под Пасху похищают и убивают христианских детей для того, чтобы использовать их кровь в различных ритуальных целях, прежде всего для приготовления мацы. Кровавый навет, один из самых зловещих юдофобских мифов, был родом из Англии. Первый известный случай произошел в 1144 г. в Норидже. Местных евреев заподозрили в том, что они накануне Страстнóй пятницы замучили 12-летнего мальчика по имени Уильям. В тот раз никто не был признан виновным. Местный шериф, считая подозрение ложным, укрыл евреев за стенами замка, а вокруг Уильяма, усилиями духовенства, возник локальный культ
[616]. За 150 лет, отделявших это событие от изгнания евреев из Англии в 1290 г., на острове повторилась по меньшей мере дюжина подобных дел: в Бёри-Сент-Эдмундс, Глостере, Лондоне, Линкольне, Нортгемптоне и других городах
[617]. Бристольская история – одна из них.
Она известна из единственного текста, который сохранился в одной рукописи
[618]. Вероятно, он был составлен где-то в первой половине или в середине XIII в. Однако действие разворачивается раньше – во времена «короля Генриха, отца другого короля Генриха». Скорее всего, речь идет о Генрихе II (1154–1189), который при жизни короновал своего второго сына Генриха, «молодого короля», но тот умер раньше отца, в 1183 г.
II.2.21. Иудей кидает сына в печь.
Часослов. Англия. Ок. 1340–1350 гг.
London. British Library. Ms. Egerton 2781. Fol. 24.
II.2.22. Распятие Адама Бристольского.
Рукописный сборник. Англия. Ок. 1320 г.
London. British Library. Ms. Harley 957. Fol. 22
