II.4.31. Это изображение – настоящий каталог издевательств, а также маркеров враждебной инаковости. Часть палачей на мусульманский манер одеты в тюрбаны. Один из них держит черный флаг с псевдоеврейской надписью, и такие же буквы вышиты у него на одежде. У воина спереди, который тащит Христа на веревке, монгольские косички. Его штаны спадают, так что мы видим его белье. Его товарищи бьют свою жертву, согбенную под тяжестью креста. Арбалетчик, стоящий в нижнем левом углу (он развернут в профиль, чтобы подчеркнуть его крючковатый нос), одновременно показывает Христу язык и фигу, а сверху еще один воин с таким же профилем и в островерхой шапке, отдаленно напоминающей юденхут, высовывает язык в сторону Девы Марии.
Мастер Ворчестерской панели. Шествие на Голгофу. Бавария. Ок. 1420–1425 гг.
Chicago. The Art Institute of Chicago. № 1947.79
II.4.32 Слева: Коронование Христа терновым венцом. Темнолицый палач, издевательски вставший на колени перед окровавленным узником, словно перед Царем Иудейским, показывает ему язык и фигу.
Молитвенник кардинала Альбрехта Бранденбургского. Брюгге. Ок. 1525–1530 гг.
Los Angeles. The J. Paul Getty Museum. Ms. Ludwig IX 19. Fol. 160v
Справа: Жирный мужлан с красным носом, который с ног до головы одет в желтое (указание на его еврейство?), тычет фигой в спину Иисуса, который падает под тяжестью креста.
Лукас Кранах Старший. Шествие на Голгофу. 1537–1538 гг.
Stiftung Preußische Schlösser und Gärten Berlin-Brandenburg Gemäldesammlung. № GK I 1190
II.4.33. Древнеримский амулет-подвеска против дурного глаза в форме фаллоса, заканчивающегося фигой. I в. н. э.
New York. The Metropolitan Museum of Art. № 60.117.7
История фиги как амулета, конечно, не закончилась с Античностью. Маленькие изображения рук, сложенных в кукиш, в средиземноморской Европе продолжали носить вплоть до недавнего времени (а кое-где используют и сейчас). Их изготавливали из коралла, стекла, металла, слоновой кости и других материалов. Такие амулеты из черного янтаря, по крайней мере с XVI–XVII вв., во множестве производили и продавали в Сантьяго-де-Компостела – одной из религиозных «столиц» Европы, финальной точке паломнического пути, который вел к мощам апостола Иакова. Как амулеты-фиги носили, видно на портрете годовалой инфанты Анны Австрийской (дочери испанского короля Филиппа III и будущей жены французского короля Людовика XIII), который был написан Хуаном Пантохой де ла Крусом в 1602 г. (II.4.34)
II.4.34. Хуан Пантоха де ла Крус. Портрет инфанты Анны Австрийской. 1602 г.
Madrid. Monasterio de las Descalzas Reales
На платье девочки развешано множество религиозных символов и предметов, призванных защитить ее от всех опасностей. Причем христианский крест и изображения сердца Христова соседствуют с древними амулетами, которые применялись в Античности, но были давно «христианизированы». В правой руке инфанта держит красную коралловую веточку. Еще в Риме коралл считали защитой от сглаза, хорошим оберегом для детей и лекарством от множества недугов, связанных с кровотечениями (по сходству цвета), а также желудочных колик или эпилепсии. Представления о его защитной и целительной эффективности были унаследованы и христианским Средневековьем. В новой традиции форму коралловых веточек связали с крестом, а их цвет – с кровью, пролитой Спасителем во имя искупления человечества. В Италии коралл особо часто применяли для защиты младенцев и детей, которые считались особенно уязвимыми не только перед болезнями, но и перед силами зла. В XIV–XV вв. даже младенца Христа, сидящего на коленях у Девы Марии, стали изображать с коралловой подвеской на шее или с веткой коралла в руке (чтобы напомнить об ожидающей его крестной муке или о спасительной силе его крови?)
[847]. В любом случае коралловые амулеты были полностью интегрированы в христианский контекст, соседствовали с крестами и, видимо, не воспринимались клириками как нечто чуждое, суеверное или ложное (II.4.35). Потому и Анна Австрийская на портрете 1602 г. держит коралл рядом с крестом, а под ним висит черная янтарная рука, сложенная в фигу
[848].
Однако в ту же эпоху этот жест мог восприниматься как непристойный и агрессивный. Одним из свидетельств тому служит демонологический трактат «Примеры непостоянства злых духов и демонов» (Tableau de l'inconstance des mauvais anges et demons), который в 1612 г. опубликовал французский судья Пьер де Ланкр (1553–1631). Советник Бордоского парламента, он в 1609 г. был отправлен в Лабурдан, часть баскских земель, принадлежавших французской короне, чтобы очистить эту землю от колдунов и ведьм, дать бой суеверным практикам местных целителей и выправить слишком вольные нравы, которыми были известны жены местных моряков. Перечисляя магические инструменты, которыми пользуются местные колдуны и суеверные простецы, этот демонолог-практик упомянул и о фиге
[849].
По словам де Ланкра, в землях, где он боролся с дьяволом, баски и гасконцы, чтобы защититься от колдовских чар, используют амулеты в виде фиги, сделанной из золота, серебра, свинца, черного янтаря или кожи. Этот жест сам по себе непристоен. Потому женщине и тем более девушке не пристало его показывать или носить такое изображение. Выставив в чью-то сторону, человек демонстрирует «свой гнев, пренебрежение и презрение». В 1610 г. в Бордо за колдовство была сожжена некая Катрин д'Абостена. На допросе де Ланкр ее обвинил в том, что ночью 13 сентября 1609 г. она летала на шабаш. На это она отвечала, что отправилась туда, чтобы распрощаться с Сатаной и показать ему фигу (pour faire la figue). И на этих словах показала де Ланкру тот самый жест. Он также упомянул о некой девушке 17 лет. Она была известна на весь Лабур тем, что прекрасно разбирается в метках, какие дьявол оставляет на детях и колдунах, отправляющихся на шабаш. Чтобы защититься от Сатаны, она носила фигу из свинца или олова, которую (по мысли де Ланкра – ошибочно) считала своей защитницей от колдовских чар. Кроме того, он видел девочку 7–8 лет. Ту, по его словам, дьявол каждую ночь увлекал на шабаш. В одной руке у нее был крест, а другую на всем протяжении допроса она держала, сложив в фигу.
