– Боюсь, ты вышла замуж за весьма странного человека!
– Но я и люблю тебя за это.
– За то, что я Президент России, удостоенный титула Императора?
– Я совсем не то имела в виду! И ты это знаешь. Ты злишься на меня за этот бал? Но что в нём плохого?
– Пойми, Машенька, мы не можем жить так, как Романовы в 19-м веке. Мы не можем вычеркнуть 17-го года из истории России, иначе мы не избежим новой революции! Меня избрал народ, он проголосовал за меня на референдуме, я в ответе перед Богом за свою страну… Тебя не должно вводить в заблуждение наше положение. Император – это всего лишь символ единства нации! Так что обойдемся без всяких пышных церемоний, приёмов, балов, – в общем, без повышенных расходов казны на содержание двора. Я не хочу отдаляться от своего народа…
Маша тотчас помрачнела.
– Значит, ты хочешь жить скромно… без показного шика! Что ж, ты здесь хозяин, тебе решать! – недовольно фыркнула она и покинула мой кабинет.
Я покачал головой: «Женщины – все одинаковы! Не обрести с ними покоя…»
Мы не заметили, как отдалились друг от друга, но в первое время она была, по-прежнему, заботливой и нежной женой…
Теперь я понимаю, что просто не знал её. После школы юная Маша Коновалова приехала покорять столицу и поступила на факультет журналистики МГУ. Благодаря своим внешним данным и хорошему образованию, смогла устроиться на телевидение, где несколько лет проработала ведущей новостей…
Вначале её охватил восторг от жизни во дворце, она мечтала и строила планы, которые могли весьма дорого обойтись казне. Моё слово: «Нет», – заставило её спуститься с небес на землю.
Вскоре случилось самое страшное для деятельного человека: она почувствовала себя ненужной. Посиделки и разговоры с подругами иной раз даже женщинам надоедают. У неё не осталось занятия, а, когда слишком много свободного времени, тебя одолевают мысли. Тоска и скука ворвались в её сердце. А это прямой путь к депрессии. Хуже всего, что со свадьбы прошло четыре года, а у нас всё ещё не было детей. Врачи разводили руками…
Мы виделись по вечерам и, немного поговорив, ложились спать. Я так был поглощён своими делами, что не замечал, как она всё более тускнеет и увядает…
Проходили дни, пролетали месяцы.
– Мне очень тоскливо, – призналась она однажды. – Я так мало тебя вижу.
– Машенька, а я тебя предупреждал; ты знала, за кого выходишь замуж!
– Андрей, – вздохнула она, – я не жалуюсь, но… Чувствую себя словно птица в клетке… золотой клетке. Я задыхаюсь тут…
– Милая, я не стесняю тебя в средствах. Ты всегда можешь со своими подругами походить по магазинам, например.
– Я устала от безделья!
– Так, придумай что-нибудь.
– Как жаль, что у нас с тобой нет детей, – печально молвила Маша.
– Что ж, поделаешь, – вздохнул я. – Надо верить, что пошлёт Господь и в наш дом радость.
Вскоре состоялось турне по странам Европы, в котором она сопровождала меня. Во все дни поездки улыбка не сходила с её лица; она как малое дитя радовалась при виде красот Парижа. И тогда первая леди Франции подала ей мысль о благотворительности, что захватила её душу. По возвращении в Россию Маша учредила фонд помощи детям-инвалидам. Она, наконец-то, нашла себе занятие, и это позволило ей отвлечься от навязчивых мыслей. Она ездила по детским домам, центрам реабилитации, многодетным семьям и не жалела денег на подарки для больных детей… Я думал, что теперь она успокоится, но вскоре прежняя хандра вернулась к ней, а поводом стал разговор об усыновлении.
– Я сегодня видела мальчика в детском доме. Он такой хорошенький! Ему всего три годика… – она просительно заглянула в мои глаза. Я покачал головой:
– Нет, Маша.
– Но почему? – возмутилась она.
– Ничего, нам с тобой просто надо набраться терпения… Господь послал счастье Алёне с Мишей, когда они его уже не ждали! У нас с тобой будут свои дети…
Она тяжело вздохнула и больше не проронила ни слова.
***
В начале 2043-го года депутаты Госсовета рассмотрели закон о запрете абортов, которым вводилась уголовная ответственность за убийство матерью ещё не рождённого ребёнка. В те дни перед зданием Парламента правозащитницы провели митинг в защиту права женщин самим решать судьбу нежеланного ребёнка. Обсуждение законопроекта раскололо общество пополам, и я откликнулся на этот спор в своём традиционном обращении к народу:
– Я согласен с запретом абортов, но полагаю необходимым ограничить срок действия закона пятью годами. По истечении этого времени мы сможем сделать выводы. Я – «за» проект закона и вот почему. За последние пятьсот лет мир пережил обвальное падение нравов… Разглагольствования о свободах привели к тому, что люди решили, будто позволено всё и можно не считаться с чужими правами. Личное «я» выше общего «мы». Плод в материнской утробе – это живой организм. Аборт – это убийство! В новом законе мы отходим от ранее бытовавшего представления о начале жизни с момента рождения. Прежний подход позволял безнаказанно матерям, а косвенно – отцам убивать своих ещё не рождённых, но живых детей, обладающих такими же правами, как и все мы с вами. Детоубийцы будут караться по всей строгости закона, и да восторжествует справедливость!
После просмотра моего телеобращения Маша полюбопытствовала:
– Мне кажется, или запрет абортов ты воспринял как что-то личное?
– Увы, в моей жизни был случай, когда забеременевшую от меня девушку я толкнул на аборт. Я не думал, что она решится. Впрочем, меня это не оправдывает…
– Её звали Наташа? – спросила она, как будто что-то вспомнив.
– Да, – вздохнул я. – Бедная девочка! Я до сих пор не могу простить себе, что так жестоко обошёлся с ней…
– Ты думаешь, что после принятия закона молодые люди станут хранить целомудрие до брака?
– По крайней мере, я бы хотел, чтобы они были более ответственны. Девушка десять раз задумается, прежде чем ложиться под первого встречного.
– Боюсь, это утопия в эпоху развитой индустрии контрацепции! – заметила она.
– Поживём-увидим.
– Как это несправедливо! – вздохнула Маша.
– О чём ты?
– Кто-то не хочет детей, а кто-то не может иметь детей!
– Не говори так – врачи обнадёживают, что у нас с тобой всё в порядке, а значит, рано или поздно…
– Я устала, Андрей. Устала ждать… Тебя ждать! Ждать, когда произойдёт чудо. Но не бывает чудес!
– Ты всегда чем-то недовольна… А, может, ты меня в чём-то обвиняешь?
– Как я могу обвинять того, кого вижу чаще по телевизору, чем дома?!
– Ты знала, за кого выходишь замуж! Я тебе говорил об этом, но ты опять начинаешь…
