Вот только ничего они в дупло в тот раз не прятали, потому что оно не вместило бы двадцать портфелей. Правда, старый дуб, растущий в парке, в качестве схрона для портфелей они все использовали время от времени, когда по дороге из школы домой нужно было ненадолго избавиться от тяжести учебников. Просто не все разом, а по двое-трое, а то и поодиночке, к примеру, если пришла в голову мысль искупаться в по-весеннему холодной Двинке.
Черт. Пришедшая в голову мысль была такой неожиданной, что Андрей рывком сел на кровати. Как же он про это не подумал? Ведь на дуб еще прошлой ночью его внимание обратила Ксения, которой он даже рассказал, как закидывал в дупло ранец. Вот ведь идиот, почему ему даже в голову не пришло это проверить?
Часы показывали пять утра. Прекрасно. Солнце уже взошло, но на улицах еще пустынно, так что никто не увидит, как взрослый солидный человек лазает по деревьям. Быстро одевшись, Андрей сунул в карман джинсов телефон, запер дом и поспешил в парк на берегу Двинки.
Кратчайшая дорога вела вдоль набережной, утро было довольно прохладным, и Андрей ежился, ругая себя, что не прихватил куртку. Три дня до осени, что тут скажешь. Чтобы проверить внезапно возникшую у него гипотезу, он решил дойти до того места, где располагалась деревянная «полоскалка», на которой убили Викторию Угловскую, а уже оттуда пройти той дорогой, которой должен был проследовать к дубу убийца, предусмотрительно отвернувший единственную камеру, способную его запечатлеть.
Он был прав, улицы в столь ранний час были совершенно пустынны. До набережной Андрей дошагал за десять минут, не встретив ни одного человека. Вот только на берегу, чуть в стороне от злополучной «полоскалки», метрах в ста пятидесяти ниже по течению, кто-то копошился, пытаясь что-то вытащить из воды, а точнее, из растущих в ней кустов. Что-то в движениях небольшой фигурки показалось Погодину знакомым, он подошел чуть ближе, пропустив нужную ему тропинку, ведущую в глубину парка, к дубу, чтобы с удивлением убедиться, что таинственный незнакомец, точнее незнакомка, – не кто иной, как Ксения Александровна Королева.
Сердце пропустило удар, а потом забилось с удвоенной силой. В последние два раза, когда они виделись, Погодин вел себя как дурак и в полной мере это осознавал. Даже страшно представить, что именно она про него думает. Впрочем, гораздо интереснее было знать, что именно она делает на пустынном берегу реки в пять утра и что пытается вытащить из воды.
– Ксения, – негромко позвал он, стараясь не напугать ее своим внезапным появлением. Она все-таки вздрогнула, уронила ветку, которой орудовала, пытаясь подтащить к берегу что-то большое и темное, обернулась и облегченно выдохнула, увидев Погодина.
– Андрей Михайлович, вы меня напугали. Как вы тут оказались?
– Это вы как тут оказались? – Он искренне восхитился самообладанием этой «козявки», застуканной явно за чем-то неприглядным, но не сдающей позиций. – Судя по вашему смущенному виду, опять проводите самопальное расследование. Вам разве не говорили, что это может быть опасным?
Впрочем, ему не удалось ее смутить.
– Не читайте мне нотаций, а лучше помогите, – деловито сказала Ксения. – А еще скажите, откуда вы узнали про куртку?
– Какую куртку? – удивился Погодин.
– Вон там, в воде, куртка Николая Валевского. К ней имеется еще подстежка на натуральном меху, что делает ее универсальной и очень теплой. Он обещал завещать ее соседу по интернату, но после смерти Николая Петровича выяснилось, что куртка пропала. Меховая подстежка в комнате, в шкафу, а самой куртки нет.
Признаться, Погодин ничего не понял.
– Стоп, давайте сначала.
– Да боже мой. Что непонятного? У покойного Валевского в интернате есть соседи, пожилая пара – старичок и старушка. Старичку очень запала в душу куртка, принадлежавшая учителю, и он все пытался уговорить того подарить ему ее. Мол, все равно Валевский болеет сильно, явно до зимы умрет.
Погодин зло усмехнулся.
– Узнаю присущую некоторым людям любовь к ближнему.
– Валевский куртку не отдал, но пообещал, что обязательно укажет ее в своем завещании, которое собирался писать. И тогда в случае его смерти куртка точно перейдет к этому самому старичку. Когда стало известно, что Николай Петрович умер, эти его соседи решили подсуетиться и куртку забрать, чтобы не пропала. Вот только от ценной вещи осталась одна меховая подстежка. Понимаете?
– Не совсем.
– Андрей Михайлович, ну подумайте сами. Что могло заставить Вику Угловскую пойти на реку поздним вечером? Что делать молодой девушке на мостках, где все женщины города полощут белье и моют ковры?
Погодин все еще не понимал.
– Вика могла отправиться на реку, чтобы прополоскать что-то. Что-то достаточно большое и тяжелое для того, чтобы стирать это дома. Конечно, я не сразу зацепилась мыслью за куртку, но почему-то возвращалась к факту ее пропажи снова и снова. Верхняя часть куртки из плотной непромокаемой ткани. С ней не справиться стиральной машине, она большая и очень тяжелая. А вот на деревянных мостках постирать такую одежду очень удобно. Разложил, и шаркай щеткой, а потом прополощи в проточной воде, и готово. Я поняла, что Вика пошла на реку, чтобы постирать пропавшую куртку. Рядом с телом ее не нашли, а дальше же никто не смотрел. Никто не знал, что надо искать какую-то куртку. Понимаете? Никто, кроме меня. Я не могла дождаться, пока рассветет, чтобы проверить свою версию. Вскочила и побежала сюда. Я просто шла по берегу вдоль течения, понимая, что шансов у меня немного. Куртка могла уплыть ниже, а могла намокнуть и утонуть, но мне все-таки повезло. Видите, она застряла в кустах. Помогите мне ее достать, Андрей Михайлович.
Погодин молча стоял и смотрел на нее во все глаза. Эта женщина не переставала его удивлять.
– Вот что, Ксения Александровна, – сказал он, когда к нему вернулся дар речи, – мы с вами вытаскивать куртку из воды не будем. Мы сейчас дождемся, пока наступит шесть утра и станет прилично звонить чужим людям, не испытывая неловкости, а тогда возьмем на себя смелость разбудить следователя Поташова. Если вы правы в своих умозаключениях, а это, разумеется, именно так, потому что когда я осматривал комнату Валевского, то обратил внимание, что в ванной почему-то отсутствует мыло, то куртку из воды нужно доставать с полицией и понятыми.
– Но до шести, – она задрала рукав тонкого свитерка и посмотрела на часы, – еще сорок минут.
– Я знаю, как провести их с пользой, – заверил Ксению Погодин. – Вы спросили меня, как я тут очутился, так пойдемте, проверим возникшую у меня версию, раз уж ваша подтвердилась.
Она колебалась лишь мгновение.
– Хорошо, – сказала Ксения и отошла от кромки воды. – Вы убеждены, что, пока мы с вами ходим, куртка никуда не денется?
– Совершенно. Она крепко зацепилась за ветви, поэтому не уплывет, преступник, видимо, не считал ее уликой, раз не стал с ней возиться сразу, а местные бомжи тоже вряд ли положат на нее глаз в ближайшие полчаса, да и идти нам недалеко.
