Может, Вика пришла на берег именно за этим? Днем она работала в гостинице, ее смена закончилась только в восемь вечера, потом она, скорее всего, отправилась в интернат, к старому учителю. Возможно, хотела снять с души тяжелый груз, связанный с тем, что она стала воровкой. Ее видели там неприятные старички – Степан Егорыч с супругой. Вполне возможно, что для хлопот со стиркой девчушка нашла время уже ближе к ночи. Хотя нет, это же глупость какая-то. Что ей вдруг так срочно могло понадобиться выстирать?
Ответ был настолько очевидным, что Ксения охнула и приложила ладошку к губам.
– Ты чего, мама?
– А ведь ты права, – сказала Ксения медленно. – Милка, ты даже не представляешь, какая ты умница. Ты же совершенно права.
– Господи, боже ты мой, да в чем же? Говори быстрее.
– Куртка! Конечно, куртка! В день своей смерти Вика, украв документы, закончила смену и ушла из гостиницы. Думаю, что она отправилась в интернат. По крайней мере, соседи Валевского сказали мне, что она забегала. Она носила старику еду, поэтому ей понадобилось время, чтобы после работы купить продукты или забежать домой за уже готовой стряпней, потом она пришла к Николаю Петровичу. Думаю, что она рассказала ему про то, что украла бумаги у Васина. Судя по всему, ее сильно тяготило то, что она сделала. Не такой она была человек, чтобы спокойно совершить кражу.
– Совершенно не такой, – подтвердила Мила.
– Она провела в интернате какое-то время. А потом Николай Петрович попросил ее постирать ему зимнюю куртку, на которую точил зуб Степан Егорыч. Это Вика отстегнула меховую подстежку и убрала ее в шкаф, а куртку забрала с собой. И на «полоскалке» она очутилась именно потому, что ей нужно было заняться стиркой. Это могло быть гораздо раньше, чем в полночь. Куртка довольно большая, на то, чтобы вручную ее оттереть мылом, требуется время. Я обратила внимание, что все хозяйки Малодвинска стирают на этих деревянных плотах, используя мыло, не порошок.
– Мам, какой порошок в реке? Это же неэкологично.
– Да, наверное. Никто из случайных прохожих даже внимания бы не обратил на женскую фигуру, которая расположилась на деревянном плотике и что-то стирает. Она должна была провозиться не менее сорока минут. За это время стемнело, стало безлюдно, а убийце вполне хватило времени испортить камеру и вернуться к ничего не подозревающей девушке.
– Такое вполне могло быть, – подумав, сказала Мила. – Но, мама, в твоем логическом умозаключении есть одна очень большая дыра.
– Какая?
– При таком раскладе никто, кроме самой Вики и еще Валевского, не мог знать, что она отправится на реку. Не старый же человек, который почти не вставал из-за проблем с сердцем, сначала выдумал предлог, чтобы отправить свою воспитанницу на реку, а потом пробрался следом и зверски задушил ее, после чего вернулся в интернат, в свою постель.
– Согласна, что-то не сходится, – пробормотала Ксения.
– Мама, а Андрей Михайлович знает про куртку? Он в курсе, что ты ходила в интернат? Вы там были вместе?
Ксения густо покраснела, хотя обычно ее кожа не выдавала подобных вегетативных реакций.
– Нет, я была одна. С чего ты взяла, что мы были вместе?
Мила внимательно смотрела на мать. Вид у нее был слегка озадаченный.
– Да с того, что вчера вечером вы вместе ходили на набережную, смотреть на камеры. У вас же игра в сыщиков, и вам она нравится именно потому, что затеяна на двоих. Мам, я же уже большая девочка и все понимаю.
– Вчера мы действительно ходили вдвоем, – выдавила из себя Ксения, – а сегодня я была одна. И никакой, как ты изволила выразиться, игры на двоих мы не ведем. Каждый из нас сам по себе. А Погодин еще и женат.
– Женат, да? – с разочарованием в голосе протянула дочь. – Впрочем, странно было надеяться. Такой видный мужик не может быть холостым. Но тот факт, что он уже довольно давно торчит тут один, свидетельствует о том, что в семье у него не все гладко. Да и вообще, ты же не замуж за него собралась. А для того, чтобы встрепенуться от спячки, он подходит как нельзя лучше.
– Мила, что за цинизм! – возмутилась Ксения. – В конце концов, это просто неприлично – говорить такие вещи матери. Как бы то ни было, сегодня я ходила в интернат одна. И про результаты моего похода Андрей Михайлович ничего не знает.
– То есть вы сегодня не виделись?
Этот простой вопрос поставил Ксению в тупик. Врать дочери не хотелось, тем более что это вранье не имело ни малейшего смысла.
– Виделись, мельком, в гостинице, – призналась она. – Но не разговаривали.
– В какой гостинице, мама? Ты же сказала, что ходила только в интернат.
– Я этого не говорила. Я была в интернате и ходила в «Северное сияние», чтобы поговорить о Вике с Олегом Васиным. Он был занят, поэтому мне пришлось обождать в ресторане. И там за соседним столиком сидел Андрей Михайлович с женой.
– С какой женой?! – возопила Мила, сверкая глазами. – Мама, ты меня с ума сведешь, ты можешь понятно рассказывать?
Пришлось объяснять про женщину, которую Мила, скорее всего, видела сегодня у палатки с носками, а несколькими днями ранее – разговаривающей с Викой Угловской. Правда, про «шпионскую» линию Ксения пока предпочла умолчать.
– То есть ты хочешь сказать, что все это время его жена скрывалась в соседнем доме? – недоверчиво спросила Мила. – Но этого не может быть. Мама, я несколько дней за ним практически следила, потому что он мне правда понравился. Я голову могу дать на отсечение, что он живет один. Правда, в то, что эта фифа его жена, поверю легко.
Уже второй раз за сегодня Ксения слышала слово «фифа». Правда, в первый раз оно относилось к ней самой, а сейчас вот к Линн Тайлер. И это притом что на свете вряд ли существовали два человека, более непохожие друг на друга.
– Мама, надо сходить к Андрею Михайловичу и все ему рассказать, а также выяснить, в курсе ли он, что его жена зачем-то общалась с Викой. Заодно и свою версию со стиркой куртки изложишь.
– Я никуда не пойду и ничего излагать не буду, – ровным голосом сообщила Ксения. – Мне сегодня и так хватило унижений, когда я распиналась со своими мыслями перед Васиным, а потом выяснилось, что они с Погодиным это все уже обсудили. Нет уж, дудки. Давай пить чай и собираться спать. Тебе завтра рано вставать.
– Завтра выходной, – с видимым удовольствием сообщила Мила. – Можно спать сколько хочешь. А проснувшись, напечь пирогов с мясом и с капустой. Мам, напечешь пирогов? Если ты не хочешь разговаривать с нашим замечательным соседом, потому что между вами явно что-то произошло, то так и быть, к нему схожу я. Отнесу пироги, все расскажу и выспрошу. Договорились?
– Нет, не договорились, – сердито сказала Ксения. – Но пирогов напеку, ибо больше по городу ни с какими дурацкими расследованиями бегать не собираюсь. Васин прав, и без меня разберутся.
– Обещала коза в огород не ходить, – туманно заметила Мила и выплыла из комнаты. – Ладно, пошли пить чай. И с пирогами ловлю на слове.
