– Привет, Серега.
– Привет, Андрюха!
Сыркин выбрался из-за стола, просеменил навстречу Погодину, пожал протянутую ему руку.
– Что, за книгами Валевского?
– Да, и, если можно, за тетрадями с его рабочего стола. Очень хочется почитать его исследования о родном городе. Сам понимаешь, я тут давно не был.
Несмотря на то что, разговаривая, он безмятежно оглядывал кабинет, на самом деле Андрей внимательно считывал с лица своего бывшего одноклассника эмоции, связанные с его просьбой. Нет, необходимость отдать в чужие руки тетради школьного учителя никакой тревоги у Сыркина не вызывала.
– Да какие вопросы, пойдем, сам отберешь, что тебе надо, – закивал тот. – И бумаги любые тоже бери, кому они теперь нужны?
– Слушай, Сережа, а кто у Николая Петровича наследники? – спросил Погодин.
– А ты почему интересуешься?
– Ну, если я сейчас возьму его бумаги из комнаты, то, наверное, надо у наследников разрешение спрашивать. Я, конечно, верну, но все-таки мне бы не хотелось создавать тебе проблемы.
– Да не будет никаких проблем, – широко улыбнулся Сыркин. – Все имущество Валевского завещано мне, а я, как ты сам понимаешь, во всем этом мусоре не нуждаюсь. Можешь вообще не возвращать. Хочешь – себе оставь, хочешь – выбрось.
– Тебе? – почему-то Погодину было странно это слышать.
Самым близким человеком старому учителю была Вика Угловская. Составляя завещание, он не мог знать, что девушку убьют, а потому, по логике, должен был отписать все свое имущество сироте, которую помогал воспитывать. И вместо этого завещал все директору интерната, в котором доживал свои дни?
– Ну да. А что тут странного? – В свою очередь, удивился Сыркин. – Так многие делают. Ты же видишь, у нас на государственных харчах сильно не разбежишься. Пенсии у всех маленькие, после выплат государству за пребывание остаются совсем копейки. Вот многие, кто одинок, и продают свое имущество, чтобы оплачивать свое пребывание по коммерческой цене. Ты не думай, это не мне в карман идет, все по прайсу и через бухгалтерию. Отдельная комната, как у Валевского, специальное питание, сотовая связь, любые книги или вещи, которые нужны. Деньги кладутся на особый счет, с него по написанному распоряжению все оплачивается.
– А завещание тут при чем?
– Да при том, что для того, чтобы реализовать то старье, которым Валевский владел, время нужно. Город у нас маленький, покупателя так быстро не найдешь. Сначала, когда он в интернат переезжал, он квартиру продал и на эти деньги здесь жил. А уж когда они заканчиваться стали, задумался о том, чтобы и все остальное продать, но болел уже сильно. Практически не вставал. Поэтому мы с ним и договорились, что у нотариуса завещание оформляем на меня, чтоб, случись что, тылы были прикрыты и можно было искать покупателя не торопясь.
– Нашли?
– Что? Нет. Когда Николай Петрович квартиру продавал, то, конечно, быстро все получилось. У него двушка была в самом центре, ее с руками оторвали. Он тогда Вике немного денег дал, чтобы девочка могла одеться-обуться. А остальное пустил на свое содержание и платное медицинское обслуживание. А сейчас он выставил на продажу земельный участок. Заброшенный, бурьяном заросший, там даже домика никакого нет, да еще и на окраине. Вот никто и не покупал. Последние пару месяцев пребывание Николая Петровича в привычных условиях уже я оплачивал. Между нами, конечно. Вот на этот случай он завещание на меня и оформил. Через нотариуса, все как положено.
– Благородно, – не смог не признать Погодин. – Ну, раз ты – законный владелец всего имущества Валевского, то пошли, посмотришь, что именно я возьму. Обещаю вернуть в целости и сохранности.
– Андрюх, – Сыркин сложил пухлые ручки на своей широкой груди, – у меня работы за край. Хозяйство-то большое. Ну некогда мне смотреть, как ты хлам стариковский разбираешь. Возьми, что считаешь нужным, потом вернешь, если захочешь. Мне там ничего не надо. Все равно это все на помойку нести.
– И книги с тетрадями?
– Ну, книги в библиотеку. А тетради… Кому они нужны теперь, когда старика не стало?
– Говорят, он носился с идеей утерянную часть Варлаама найти, – сделал «вброс» Погодин. – Так что вдруг в тетрадях что-то важное?
Сыркин замахал руками:
– Да брось ты. Это же сказки, на любителей кладов нацеленные. Сто лет прошло, как этот колокол раздолбали. Даже если какая его часть и пропала, так за сто лет все концы наверняка потеряны. Валевский, конечно, был помешан на том, чтобы осколок пропавший найти. Пытался поиски организовать, с руководством города переговоры вел, с меценатами нашими…
– С какими меценатами?
– Да хоть с Соболевым. Тот любит всякое про старину. Он часто с Валевским встречался, за жизнь с ним беседовал. И Варлаама они, конечно, обсуждали. Старик все просил бригаду снарядить, которая системно бы поисками занималась, но до дела так и не дошло. И к Васину он обращался. Тот, конечно, мужик не жадный, памятники всякие ставит, то-се, но уж на откровенную глупость никогда не подпишется. А все, что связано с Варлаамом, – это глупость. Стариковские бредни.
Он вытащил из ящика стола ключи и через стол кинул их Погодину. Тот поймал.
– Держи, комнату найдешь. Ключи потом занесешь, когда закончишь. Хотя если ты это все затеял из-за поисков Варлаама, то даже не знаю, что и сказать. Не обижайся, Андрюха, честно.
Погодин заверил, что не обижается.
В комнате Валевского было сумрачно из-за закрытых штор. Андрей подошел и отдернул их, впустив последнее летнее солнце внутрь. Любопытные лучи сразу разбежались по потолку, стенам и полу, словно, как и сам Погодин, надеялись найти что-то важное. Он начал осмотр, как учили, не торопясь и вдумчиво, запоминая, как что лежит, поскольку это могло быть важным.
Книги по истории Малодвинска, одна в твердой обложке, другая в мягкой, стояли на книжной полке, прикрепленной сбоку от стола у окна. Та, что в твердой, была посвящена прошлому города от его возникновения в 1147 году до наших дней. Вторая, тоненькая, была полностью посвящена колоколу Варлааму. Немного подумав, Андрей отложил в сторону обе, собираясь прочесть их на досуге.
Затем настала очередь тетрадей – общих, в клетку, в одинаковых коленкоровых обложках, видимо запасенных еще в те далекие годы, когда Николай Валевский работал учителем. Часть из них оказалась черновиками уже изданных книг. Видимо, Николай Петрович имел привычку писать от руки, и только потом кто-то перепечатывал ему рукописи для отправки в типографию. Скорее всего, это делала Вика Угловская, потому что в комнате старика компьютера не было. Эти черновики Погодин пролистал и положил на место. Они ему были не нужны.
Одна из тетрадей была посвящена организации поисков пропавшего осколка колокола. Это был подробный труд, расписывающий направления поисков, количество необходимых для этого людей, а также ресурсы, к примеру металлоискатели. Видимо, покойный учитель готовился к встрече с Олегом Васиным или Александром Соболевым, и делал это, как и все остальное, вдумчиво и основательно. Эту тетрадь Погодин отложил к книгам. Ее тоже требовалось внимательно изучить.
